Форумы

Крысолов заиграл на волшебной свирели, и крысы пошли за ним, прочь из города. Он еще не покинул городских стен, а крыс уже было так много, что они выворачивали из земли дома, валили деревья, подминали на своем пути горожан. Крысы всей страны огромными серыми струями вливались в уже безграничный поток, катившийся за Крысоловом. В этом потоке были и дети, но не потому, что горожане не уплатили Крысолову за работу (город вместе с обещанной платой остался далеко позади, и вернуться туда было невозможно, ведь за Крысоловом не оставалось дорог, только крысы, покрывшие землю серым ковром) - это были дети-крысы и дети крыс.
Крыс нужно было куда-то уводить, и Крысолов повел их прочь из страны, а их становилось все больше, они сминали деревеньки, валили костелы, рвали границы. Страны, в которые Крысолов уводил крыс, были для них слишком малы, потому что крысы быстро плодились, будучи вместе, и к ним стадами присоединялись местные грызуны. Крысолов уводил их все дальше, смутно ощущая, что крысиный поток разрастается не только вширь, но и назад, и уже давно поглотил город и страну, откуда Крысолов вышел.
Везде, где появлялся Крысолов, его молили о пощаде, ведь за ним шли крысы, после которых не оставалось ничего, даже камней. Иногда Крысолов просил Бога о том, чтобы Тот низверг эту серую поистине бессчетную орду в ад, пусть даже с ним, с Крысоловом, но крысиный писк заглушал его мольбы, что поселяло в Крысолове сначала неверие, затем, во сто крат более страшную, чем неверие, веру в крысиную природу Бога.
Поток ширился, становился необъятным. Взгляд Крысолова уже не мог охватить его от края и до края. Крысиный писк звучал в ушах, и иногда ему казалось, что он идет в полной тишине, и что-то случилось с его слухом. Писк был также необъятен, как и орда, следующая за ним. Так же необъятен, как полная тишина. Он, то играл, то молился. Играл, преумножая стаю и молился, молился… уже не Богу, чему-то, что заставило его играть, и что не дает ему остановиться.
Крысы не понимали, почему они идут за этим двуногим. В редкое моменты, когда назойливый звук прекращался, они останавливались и недоуменно оглядывались. Они знали, что их на свете много, что они есть везде, но такого количества собратьев и родственников одновременно они еще никогда не видели. Они шли сначала бездумно, затем, хотя и не в состоянии прекратить движение, озлобленно. Множество их прибавлялось, но белее того гибло. Гибло от жары и от холода, от нехватки пищи. Передним рядам еще что-то доставалось (да и много ли крысе надо), но остальным уже не оставалось ничего, кроме пыли. Пыли и трупов своих товарок.
Многие крысы ложились и не вставали. Тысячи лап пробегали по тысячам телам ослабевших и только что рожденных. Они проклинали то и того, что управляет этим человеком. Его назвали Чума. Иногда добавляли - Наша Чума. Сквозь наполненный стонами и проклятиями воздух все чаще слышались мольбы о покое. Покое, который могла дать им только одна стихия, в которой они не могли жить - вода.

Очень напоминает сказку про Нильсона..-)))

Очень напоминает сказку про Нильсона..-)))
Про Нильса :-) Это она и есть. небольшой шизофренический опус, кажется, вполне подходящий :-)