Комментарии
анонимно
Той ночью я опять не смог уснуть.
Идиотские привычки:
беспрерывно курить, бесцельно бродить по квартире
и постоянно о чём-то думать.
Хотя к чему врать самому себе? - не просто "о чём-то"...
Но не суть.
За окном светало.
Я встал, оделся и вышел на улицу,
по утреннему непривычную.
Раньше я часто любил так гулять
на самой грани рассвета.
Мой путь и его направление
выбирались не рассудочной частью сознания,
а глубинными внутренними импульсами,
безошибочно находящими нужные тропинки, дороги...
Ноги шли в сторону Волги,
а я всего лишь наслаждался
утренней тишиной и прохладной свежестью
предрассветного воздуха,
от каждого вздоха которого
лёгкие до предела заполнялись кислородом.
За поворотом, прямо на обочине, лежал молодой пёсик:
уже не щенок, но ещё и не взрослый!
Подросток смотрел в пространство...
Я запоздало заметил следы крови на асфальте,
от середины дороги ведущие к его месту расположения.
Он был ещё жив.
Он смотрел на меня,
и от этого взгляда моё сердце пронзило острое чувство
вины, смущения и стыда
от своего бессилия.
По следам я попытался восстановить цепь событий:
Собаку сбила машина где-то сутки назад,
после чего она отползла несколько метров в сторону.
И с того времени,
похоже, так и оставалась лежать на одном месте,
в луже собственной крови, внутренностей и испражнений.
Постоянно находясь в сознании
и ежесекундном мучении
от причинённых бездушной грудой железа травм.
Шокирующая картина,…
Но страшно было даже
не от вида неестественного изгиба некогда шустрых лапок,
и асфальта, намокшего пятнами крови.
А от пугающей картины глаз,
взор которых продолжал светиться
упорной надеждой на жизнь,
назло неизбежной смерти.
Подёрнутые мутной пеленой агонии боли,
и наполненные нестерпимой мукой
суток страдания...
Они как будто молили о чём-то.
От этого зрелища нестерпимо хотелось убежать.
Забыть навсегда
и никогда не видеть такое больше.
Я знал, что уже ничем не могу помочь,
и попытался пройти мимо...
но у меня ничего не вышло.
Затем я решил найти камень,
чтобы размозжить небольшой черепок
и без того слишком долго умирающего недозрелого зверя...
и понял, что не смогу тем более
этого сделать.
Я подошёл и сел с ним рядом.
Я гладил его по пыльной шерсти
и что-то говорил.
А он внезапно задрожал...
и глаза из мутных - сделал влажными.
Я не выдерживал эмоций.
Ещё чуть-чуть, и я бы убежал,
но произошло другое - он забылся сном.
И это было - самое страшное
из того, что он мог сделать...
Это - давало мне шанс незаметно уйти.
И я, воспользовавшись этой возможностью,
шёл, немыслимыми усилиями борясь с выступающими каплями жалости,
так и норовившими потечь по щекам.
И представлял, как он проснётся с надеждой,
что хоть кто-то есть рядом...
и стремительно разочаруется
в жизни.
А на улице было прохладно...
Идиотские привычки:
беспрерывно курить, бесцельно бродить по квартире
и постоянно о чём-то думать.
Хотя к чему врать самому себе? - не просто "о чём-то"...
Но не суть.
За окном светало.
Я встал, оделся и вышел на улицу,
по утреннему непривычную.
Раньше я часто любил так гулять
на самой грани рассвета.
Мой путь и его направление
выбирались не рассудочной частью сознания,
а глубинными внутренними импульсами,
безошибочно находящими нужные тропинки, дороги...
Ноги шли в сторону Волги,
а я всего лишь наслаждался
утренней тишиной и прохладной свежестью
предрассветного воздуха,
от каждого вздоха которого
лёгкие до предела заполнялись кислородом.
За поворотом, прямо на обочине, лежал молодой пёсик:
уже не щенок, но ещё и не взрослый!
Подросток смотрел в пространство...
Я запоздало заметил следы крови на асфальте,
от середины дороги ведущие к его месту расположения.
Он был ещё жив.
Он смотрел на меня,
и от этого взгляда моё сердце пронзило острое чувство
вины, смущения и стыда
от своего бессилия.
По следам я попытался восстановить цепь событий:
Собаку сбила машина где-то сутки назад,
после чего она отползла несколько метров в сторону.
И с того времени,
похоже, так и оставалась лежать на одном месте,
в луже собственной крови, внутренностей и испражнений.
Постоянно находясь в сознании
и ежесекундном мучении
от причинённых бездушной грудой железа травм.
Шокирующая картина,…
Но страшно было даже
не от вида неестественного изгиба некогда шустрых лапок,
и асфальта, намокшего пятнами крови.
А от пугающей картины глаз,
взор которых продолжал светиться
упорной надеждой на жизнь,
назло неизбежной смерти.
Подёрнутые мутной пеленой агонии боли,
и наполненные нестерпимой мукой
суток страдания...
Они как будто молили о чём-то.
От этого зрелища нестерпимо хотелось убежать.
Забыть навсегда
и никогда не видеть такое больше.
Я знал, что уже ничем не могу помочь,
и попытался пройти мимо...
но у меня ничего не вышло.
Затем я решил найти камень,
чтобы размозжить небольшой черепок
и без того слишком долго умирающего недозрелого зверя...
и понял, что не смогу тем более
этого сделать.
Я подошёл и сел с ним рядом.
Я гладил его по пыльной шерсти
и что-то говорил.
А он внезапно задрожал...
и глаза из мутных - сделал влажными.
Я не выдерживал эмоций.
Ещё чуть-чуть, и я бы убежал,
но произошло другое - он забылся сном.
И это было - самое страшное
из того, что он мог сделать...
Это - давало мне шанс незаметно уйти.
И я, воспользовавшись этой возможностью,
шёл, немыслимыми усилиями борясь с выступающими каплями жалости,
так и норовившими потечь по щекам.
И представлял, как он проснётся с надеждой,
что хоть кто-то есть рядом...
и стремительно разочаруется
в жизни.
А на улице было прохладно...
← Вернуться к журналу «IAKOV»
ух...
сохранила, спасибо