Octavia

О человеке, которого можно назвать трудоголиком)

То есть обо мне. Я люблю свою работу! Не просто люблю - я живу, дышу, сплю ею, дорожу и ценю ее, она доставляет мне столько радости и, верите, мне вообще плевать на зарплату! Я понимаю, в это поверить сложно, но даже если бы мне не платили, я бы все равно работала.

Сегодня - отличный пример превосходного для меня рабочего дня. Статья утром, совещание в мэрии, комментарии, статья, потом форс-мажор, запарка, эмоции, адреналин... И все в одном флаконе. И закончила работать на час раньше шести, когда, по ТК, у меня рабочий день завершается. Я не знаю, что бы я делала без работы. Я сейчас сижу абсолютно счастливая.

Да... Сейчас понимаю, насколько тяжело было со мной жить молодому человеку) Я постоянно ему изменяла.

С работой.

p.s. Но она того стоит!

Бросай камнями обществу в окно,

Кричи без ценза на гламурных девок.

Кому-то это все - не все равно,

А для других ты - серого оттенок.

Ответит город сотнями огней,

А звезд не видно в пелене мартини.

Мы дожили до розовых чертей,

И ночи до утра проводим с ними.

В одной постели - ты и манекен.

Глаза как фосфор, стразы вместо сердца,

Бесчувственность меж худеньких колен,

И хочешь отвернуться и одеться.

Ты видишь одиночество вокруг.

А если нет - ты просто слишком пьяный.

Скажи мне, кто твой настоящий друг?

И сколько можно быть жрецом обмана?

Мы никогда так не были пусты.

И жить - без откровений - просто скучно.

Рви календарь на новые листы...

Другим когда-то станет это нужно.

Остановись, пока не поздно.

И если можешь, будь мудрей.

Не дай мне снова стать серьезной

В цепочке сумасшедших дней.

Не дай мне сжечь себя обидой

Без всяких видимых причин.

Я злая, может, только с виду...

Ну хочешь, просто накричи.

Зачем-то сердце птицей бьется.

И горечь разъедает грудь.

Ты знаешь, просто я - не солнце.

Я только огонек - чуть-чуть.

Ты далеко - и я не в силах

Согреть тебя своим теплом.

Я виновата? Я убила

Все, что пришло ко мне само?

Остановись, пока не поздно!

Пока не зло шепчу "прости"!

Ничто не может быть серьезней,

Чем эта сволочь... Боль в груди.

Объятья змеи и слова лицемера.

И вновь поцелуй, и опять ядовит.

Какая тут, к черту, надежда и вера,
Когда постоянно так сердце болит?

Когда постоянно мне хочется плакать,

Когда проклинаю и ночи, и дни?

Я злая, как черт или, может, собака.

Не надо. Не мучайся и не смотри.

А может, тебе ничего и не нужно?

А может, я просто приятный багаж?

Не стою я жертв, уходи, если скучно.

А сердце другой истеричке отдашь.

Не надо по имени. Все надоело.

И так каждый день - все одно к одному.

Избавься. Так мучиться - тоже не дело.

Прогонишь, и я, обессилев, уйду.

И что, если плачу? Какая досада!!)

Мне плохо... Но в этом ничьей нет вины.

Не надо удерживать, лжи мне не надо.

Я просто. Я страстно. Хотела любви.

У ругани - привкус холодного чая..

Я знаю, я просто такая, как есть.

Я злю, провоцирую и огорчаю.

Но это не подлость... И это не месть.

Я очень устала. Поверь, это горько.

И в голову лезет одна пустота.

Скажи, почему мы слепые настолько?

Волнует какая-то слов суета...

Ни мысли, ни чувства, ни взгляд, ни отдача

Опять ничего, спустя сутки, не значат.

Гуманность, любовь к ближнему, благотворительность, рука помощи – дело, безусловно, хорошее. Замечательное. Похвальное, можно сказать. Но как, извините меня, любить такого ближнего, который наклеил перед носом у всех пассажиров автобуса листовку с ужасающе анарексичным ребенком и кричащей шапкой: «Его жизнь важнее шубы». Да, готова признаться. Важнее. Дороже. Особенно летом, когда на эту самую шубу смотреть-то противно. Особенно в автобусе, который везет толпу народа из одной деревни с инфраструктурой мусорного бачка (Саратов) в другое село с инфраструктурой Красной площади (Энгельс). Особенно в семь утра. Особенно при жуткой головной боли. Особенно, когда в кошельке остались последние пятьдесят рублей до конца месяца. Жизнь дороже шубы. Жизнь больного ребенка. Уставшего. Бесцельно смотрящего в объектив бездушной фотокамеры. Не понимающего, почему никто ничего не может сделать и не знающего, что делать ничего просто не хотят. Руки не доходят. Листовки ведь надо расклеивать!

Ребенка, который тоскливо точно знает, что он обречен.

В других автобусах на этой плотно приклеенной, никак не отдирающейся листовке лицо ребенка затерли. Буквы затерли. Практически. А в этом то ли постарались плохо, то ли решили, что так сойдет.

Проезжая билборд с изображением счастливой семьи и призывом родить троих детей, думается: зачем? Чтобы потом фотографировать их для поганых листков и вопрошать, важнее их жизнь новой пары сапог или нет? Как всегда, общество виновато в том, что оно такое бездушное. И кому же, как не обычным среднестатистическим обывателям, нести ответственность за ребенка без шубы? Кому еще поставить его беззащитность и болезнь в упрек, кроме как людям, которые ничего не могут для него сделать, кроме как затереть его лицо? Людям, которые вынуждены ездить на общественном транспорте… Которые, может, даже не знают, сколько шуба-то стоит. Как они могут оценить после этого жизнь, непонятно. Странные люди. Нетипичные, можно сказать.

Почему было бы не устроить опрос:

А) важнее

Б) затрудняюсь определиться

В) не думаю, что важнее

Нужное, конечно, подчеркнуть. Снобизм, пафос, мозгоедство среди замусоренных улиц и памятников на каждом углу… Вот памятник Кириллу и Мефодию важнее шубы? А жизни ребенка?

Вот она, гармония.

Даже если позвонить по затертому телефону и предложить свои затертые деньги – отдадут их на лечение ребенка? Или это тест на наивность?

И это в то время, как Алена Бородина бороздит просторы Интернета со своей новой книгой «Интимный дневник»? Как можно? Какие шубы, какой рак крови, какой такой ребенок? Когда настоящая жизнь проходит мимо носа, блестя гламурными розовыми стразами?

А обычные люди едут на работу или домой в автобусе, который через каждые три часа ломается, и решают вопрос, что важнее – шуба или жизнь?

Воистину, гамлетовский выбор.

По осколкам пройду до тебя – босиком.

Постарайся прижаться ко мне – целиком.

Кровоточит душа – я ее излечу.

Тебе больно, я знаю. И я промолчу.

Но послушай, ведь сердце разбить нелегко,

И не верь никому, будто это – стекло!

Дай я чувства твои соберу, сберегу…

Просто верь мне – ведь я никуда не сбегу.

Разделю с тобой боль, что вскипает в крови…

Знаешь, нет другой магии, кроме любви.

Ты всё для меня - и любовь, и проклятье,

И радуга, и ослепительный свет,

И жаркий огонь, и немые объятья

В отчаянном мире, которого нет.

Ты боль для меня. Ты мое настроенье.

И миг, поглощающий ночи и дни.

Ты ветер, закат, ты мое откровенье,

Ты воздух и солнце, и в небе огни.

Меня без тебя не бывает, не будет,

Я стану лишь тенью среди пустоты.

Всю жизнь я просила о трепетном чуде,

Дарующем счастье. И вот - это ты.

Ворвался мне в душу без стука. И снова

Дарил мне надежду, давал мне дышать.

И, веришь, я выгрызу сердце любого,

Кто вздумает вместе нам быть помешать.

Я не могла предположить,

Что я умру за две секунды,

Что словом можно всё убить -

Одномоментно, обоюдно.

Вопрос немой и боль в глазах.

Я этот взгляд не позабуду.

Он вызвал резь в груди и страх

И то отчаянье - повсюду.

Зачем я душу в кровь сожгла

Своими черными слезами?

Ведь я была уже мертва,

Убита этими глазами...

Зачем хотела я уйти?

Ведь трупам этого не нужно...

Я бормотала: "отпусти",

И как в гробу мне было душно.

Я крест сняла - ведь мертвецы,

Шагнув за грань, не видят Бога.

И почему мы все - слепцы?

И почему слепцов так много?

И я не помнила себя,

Ведь это было после смерти.

И вижу, снова в мир придя,

Вокруг и ангелы, и черти.

Но разве можно так любить,

Себя оплакивая мертвой?

Угаснуть, а потом ожить

Немой в отчаяньи, но гордой?

И рушилась земная твердь,

И слезы разрывали сердце!

Я не забуду эту смерть

Наверно, даже после смерти...