Путь
200.
______________________________________________N. GToon
Пролог
Дорога похожа на нашу жизнь, вся в ухабах и трещинах, спусках и подъемах, прямых и поворотах. Если впереди гора, то мы знаем, что следом за ней будет резкий спуск. Мы убираем ногу с педали газа и поддаемся движению. Перед самым спуском опускаем стекло, ветер обдувает, развивает волосы, а затем резкое падение…
Мы падаем вниз, в пустоту, к неизвестности. Туда, где мы ещё не были.
Расслабляемся…
Дыхание захватывает…
Мы становимся легкими, почти невесомыми, гравитация практически исчезает, а затем курс выравнивается и мы несемся дальше…
Вперёд…
Навстречу чему-то…
Неизвестному…
Неизведанному…
Непонятному…
Лента дороги манит нас, утягивает туда, где небо сливается с землей, оставляя набухший, как воспаленная рана, шов линии горизонта…
Мы исчезаем, становимся меньше и меньше, пока не превращаемся в маленькую черную точку, медленно переваривающуюся в нутре времени. Километры оставшегося расстояния кажутся незначительными, смехотворными по сравнению с тем, что уже было пройдено.
Педаль газа плавно опускается и упирается в пол. Разметка дороги превращается из строго размеренной пунктирной линии с абсолютно идентичными расстояниями между ее частями, в единую, целую, сплошную.
Все мысли, страхи, опасения, заботы и задачи уходят на задний план. Этот мир един, он в каждом из нас. Это галактики, где каждый человек – ЦЕНТР, солнце, самая яркая звезда.
Галактика для ВАС,
для НЕГО,
для НЕЕ,
для НИХ,
для КАЖДОГО…
МЫ - ЦЕНТРЫ НАШИХ ГАЛАКТИК В ОГРОМНОЙ БЕСКОНЕЧНОЙ, ДИНАМИЧЕСКОЙ, ДВИЖАЩЕЙСЯ ВСЕЛЕННОЙ, но…
Что дальше?
Найти ответ на этот вопрос, пожалуй, не дано никому…
Может быть, в силу убогости человеческого разума, может в силу его слабости и хрупкости, или же в силу его чрезмерной уверенности в собственном превосходстве.
А Галактики? Для каждого. Где они? Можно ли заглянуть в них? Окунутся в них? Почувствовать вкус клубничного варенья, бабушкиных оладий, маминого пирога с яблоками, но так как это чувствуют ОНИ, другие…
В других…
Галактиках…
Кто знает…все может быть…
Глава I
«Лебеди в парке»
1
Мне всегда нравилось мечтать. Нет! Я не был человеком, который живет собственными грезами. Просто нравилось иногда сесть и помечтать о путешествиях, приключениях, любви, романтике, опасности, о верных друзьях и поверженных врагах…
О чем-то нереальном, мистическом, фантастическом. В моих мечтах это все находилось в непосредственной близости, на расстоянии вытянутой руки, я дотягивался до своих грез и получал то, что хотел. Становился тем, кем хотел…
А потом заканчивался мой 25 минутный перерыв на обед.
Я возвращался в безликую, серую, болезненную реальность, садился в кресло «рядового менеджера крупной фирмы», за стол «рядового менеджера крупной фирмы» и стучал по кнопкам клавиатуры «рядового менеджера крупной фирмы», подключенной к компьютеру «рядового менеджера крупной фирмы». И вот так с 8 до 8, с понедельника по пятницу, а потом на ежедневной утренней и вечерней планерке терпеть унижения от жирного, красномордого гада. И все это за 60 тысяч в год?! Разве это работа для уважающего себя молодого человека с огромным потенциалом? Нет, нет, нет и еще раз нет…
Если бы я был УВАЖАЮЩИМ себя молодым человеком, я думаю, все было бы по-другому. Но вот с чем – чем, а с самоуважением у меня была беда.
У меня была квартира. В ней был телевизор, диван, два кресла и тумбочка, под завязку забитая всякой всячиной. Была работа, была самостоятельная жизнь, были друзья, была девушка, которую я безумно любил, а она любила меня. Был паспорт, было водительское удостоверение (правда, машины не было), был полис социального страхования. Была кипа автобусных билетиков в кошельке (там же лежали чеки из магазина), был календарь за 2000, 2001, 2002, 2003 и 2004 год, было несколько визиток. Словом было все, что нужно для нормальной жизни 21 летнего парня. Но не было самоуважения. Причем, я не просто не уважал себя, я ненавидел себя… Жгучей, палящей и оставляющей глубокие раны ненавистью.
Порой мне хотелось взять транспарант, написать на нем гигантскими красными буквами: «ЭЙ ВЫ! Я СЕБЯ НАВИЖУ! ЗАКИДАЙТЕ МЕНЯ КАМНЯМИ! Пожжжжалстааа…», и выйти с ним на улицу…
Но почему-то я не делал этого, я любил родителей, Лику, любил собак, кошек, долбанных ментов и кондукторов в троллейбусах, но не любил себя…
почему?
Я не знал…
2
03.07.04.
«Лех! У тебя есть сахар?»
«Есть, кофе - сливки?», съязвил я и протянул Мише пакет с сахаром – «Свой надо иметь!»
«Ну, блин, извиняюсь…»
Миша был хорошим парнем, моим коллегой. Таких называют «широкой души человек», да душа у него была действительно широка, я догадывался об этом, глядя на сосуд для его души, на его брюшко, выбивающееся из-за ремня, на неопрятные темные волосы, засаленную рубашку и неизменные, потертые синие джинсы. Но он был работящим, умным, ответственным, только рассеянным, постоянно, что-то забывал. Выполнял самые сложные поручение, но только с третьего – четвертого раза, Миша заваливался на мелочах, за что регулярно получал от начальства, а ведь парень то толковый, не то, что Я.
У меня моментально испортилось настроение.
«Слушай, а ты слышал, что Васька уволили и на его место уже взяли другого «манагера», завтра первый день выходит. Хорошо бы это была девушка. Такая вся, ну «грудасто-сисястая», - из Миши вырвался загадочный смешок, на губах висела злорадная усмешка. Вдруг он поймал мой взгляд, смутился, но затем улыбнулся своей обычной простодушной улыбкой - «Ну ты меня понял»
«ага», - сказал я, и мы оба рассмеялись.
«Закончили разговоры, что работу всю сделали? Еще подкинуть?», - раздался из-за спины укоризненный голос начальника отдела.
Я молча развернулся и продолжил набивать отчет. Миша пошел наливать себе чай, сбивая по пути документы со столов своим толстым задом и непрерывно извиняясь, он вернулся через 5 минут сел за стол и начал громко отхлебывать чай из кружки.
Я повернул голову и злобно уставился на хлюпающую чашку.
«…что…?!», - Миша изобразил на лице неподдельное удивление, - «ну горячий же!»
«прекрати немедленно, я сосредоточиться пытаюсь!»
Он начал монотонно стучать по клавишам пальцами-сосисочками, делая опечатки и тихо матерясь. Я расслабился и погрузился в бездну цифр, букв и формул своих отчетов и документов. Корректируя, распределяя, строя графики и диаграммы. Я ненавидел эту работу, но за неимением лучшего приходилось терпеть. В конце концов, ТАКОЙ КАК Я, большего и не достоин.
Я попытался отогнать от себя пораженческое настроение и вроде бы удачно.
3
Когда я закончил, было 15 минут девятого. Офис был наполовину пустым, а оставшиеся уже поспешно собирались, я выключил компьютер и собрал документы.
Мои мысли сплелись в единственную линию, взявшись ручками за ножки впереди стоящей мысли: идти домой, поесть, принять душ и растворится в моей возлюбленной.
Лика, она была тем, ради чего я жил и работал, я существовал ради нее.
Я вышел из здания и посмотрел на медную монетку заходящего за горизонт солнца, с другой стороны неба выглядывал еще совсем бледный месяц. Я спустился по ступенькам до остановки автобуса.
Яркое летнее солнце успело перед уходом зарядить город теплотой, даже с избытком, но в городском парке жара разбавлялась вечерней прохладой, особенно приятно было сидеть на лавочке, расположенной около центрального озерца, в тени ветвистой плакучей ивы.
«ну и жара», - позади меня стоял тучного вида мужчина с багровым лицом, со лба водопадом стекал пот, рубашка промокла и потемнела на спине, подмышками и на груди, а огромный живот нависал землей и мне, почему-то вспомнилась шутка про «зеркальную болезнь». Такие всю свою жизнь, каждый вечер, проводят дома перед телевизором, с пультом в одной руке и кружкой пива в другой, в неизменно грязных трусах и майке, заляпанной кетчупом и слюнями, - «еб.ные 30 градусов по Цельсию, нет, ты себе эт представляешь?!»
«ага, по Кельвину Вам бы пришлось наверно больше по душе», - сказал я и ухмыльнулся, - «а в автобусе наверно вообще «шоколад», я уж лучше пешочком прогуляюсь»
Мужик сильно погрустнел, с его то весом, пройтись от дивана до сортира было бы подвигом, заслуживающим награды, а тут еще и представил себе летнюю автобусную душегубку.
До дома 5 кварталов, не много. Я решил немного пройтись по городскому парку, в это время суток там было хорошо и прохладно.
Прогуливаясь в тени аллеи, ведущей к городскому парку, я воткнул в уши наушники от плеера, поставил компакт диск, нажал «PLAY» и из наушников полилась музыка. Я расслабился и медленно шел, считая шаги, в голове зазвучала кавер версия песни группы Pixies “Where is My mind? Where is My mind? In the water sinners swimming…”
Интересно, а все грешники плавают? Эта мысль почему-то показалась мне забавной.
В киоске перед входом в парк я купил банку пива и пачку сигарет. Я отошел на пару шагов от киоска и остановился, решив купить маленький батон. Многие считали, что кормить лебедей в парке занятие приятное и очень успокаивающее, вообще, лебеди - птицы красивые… грациозные и красивые… хотелось бы мне тоже стать какой ни будь птицей. Взмахнуть крыльями, послать этот город на хер, и улететь. Только на одних мечтах я не мог взлететь выше бордюра.
Прогулявшись вдоль озера, я нашел свободную лавку, сел, открыл банку с пивом, отпил и прикурил сигарету. Алкоголь и никотин в момент ударили в голову, я расслабился.
Я сидел и разглядывал прохожих, это забавное занятие захватило меня и мне показалось, что я присматриваюсь к этим людям слишком тщательно и мои мысли намного дальше, чем банальная оценка. Люди шли, лица менялись, я смотрел на каждое и, казалось, видел его радость, злость, печаль, любовь, страсть и… боль…
Господи, я просто чувствовал ее своим мозгом…
Нет…разумом…чем-то глубже и чем-то на порядок выше. Тем, что обитало в одной из областей моего мозга, каким то импульсом, захватывающим мои нервные клетки и рецепторы миллиметр за миллиметром. Зрачки расширились, сознание распахнулось на встречу слепящему, мертвому, белому свету…
Так открыт я не был никогда.
я видел больше
глубже
ярче
Цветовая гамма распалась на мелкие кусочки, образуя перед собой картинку, которую получаешь, если посмотреть в глазок калейдоскопа.
Внезапно я оказался в полной невесомости. Казалось, я парил на восходящих потоках воздуха, ветер развивал мои волосы и бил в лицо, так сильно, что я практически не мог дышать и открыть глаза. Я поднял голову вверх и увидел быстро сужающейся круг света, вскоре из круга он превратился в точку, а затем исчез полностью. Я понял что падаю. Падаю очень быстро.
Я посмотрел вниз, и все мое тело наполнилось ужасом от предстоящего столкновения. Там, внизу, подомной была земля, уже не далеко, может в 300 или 400 метрах. Это не имело значение, расстояние сокращалось. Я увидел как по земле пробежал ветерок, расшевелив растения странного, быть может, темно-синего цвета. Ими было устлано поле, на которое я падал.
Я где-то читал, что перед самой смертью у человека в мозгу, закрывая яркими картинками глаза, в режиме нон-стоп, проноситься вся его жизнь.
Здесь все было иначе…
Мое тело билось в припадке ужаса. Но я жаждал падения, наслаждаясь каждой секундой полета. Таким свободным я не был никогда.
Теперь то, что я считал полем, заполнило все, что было подомной. Я не знал где я, но это было прекрасно, такого контраста, такого четкого деления, такой границы я не видел никогда в жизни. Все было неважным, кроме двух цветов: Черного и Темно-синего, переходящих друг в друга в одной единственной, сплошной линии (которую в обычном случае я, наверное, назвал бы горизонтом).
«Темно-синее» становилось ближе и ближе, я раскинул руки и закрыл глаза, готовясь к освобождению.
Свист воздуха и ощущение легкости внезапно пропало. Я почувствовал удар. Резкий, сильный, чудовищно громкий.
Вот она - смерть - пронеслась в голове единственная мысль.
Я стал погружаться, медленно, но верно, я тонул в темно-синем поле.
ВОДА
Я попробовал всплыть, сопротивляясь боли во всем теле (должно быть я сломал очень много костей ударившись об воду), но вода оказалась очень вязкой и маслянистой, она утягивала меня глубже.
Глаза не открою, глаза не открою, глаза не открою, глаза не открою, - проносилось в голове со скоростью пули, обжигая сознание.
Господи! Что за бред?! А как же ты выплывешь из этого дерьма?!!!
Мысли сменяли друг друга. Противореча друг другу. Я терял время.
То ничтожное количество воздуха, которое осталось в моей груди после удара об воду, закончилось. Я задыхался, чувствовал что тону, что смерть близка. Я так боялся ее и так жаждал.
Такого коктейля я еще никогда не пробовал
Эти слова я как то сказал Лике, во время одной из наших прогулок по ночному городу. Мы гуляли и пили коктейли в одном из городских кафе. «Такого коктейля я еще никогда не пробовал», - сказал ей я. Она улыбнулась и поцеловала меня, - «Ты еще много не пробовал В ЭТОМ МИРЕ, малыш…» (насколько она была права я узнал позже).
«ЛИКААА!!!», - закричал я, и мои слова проглотила темно-синяя, маслянистая жидкость, я открыл глаза и сделал глубокий вздох. Дикая боль в груди, от огромного количества влившейся в мои легкие жидкости, вызвала вспышку света в моем сознании. Мое тело медленно продолжало погружаться в бездну.
4
Открыв глаза, я обнаружил, что жив и могу дышать, но картина перед моими глазами была закрыта тонкой полупрозрачной пленкой, которая постепенно рассасывалась.
Я шел по дороге, быстро-быстро перебирая маленькими ножками. Я был маленьким мальчиком. Голос, нежный детский голос из подсознания говорил имя, мое имя: «Котя».
Затем картинка изменилась, и я наблюдал за происходящим со стороны.
Вот молодая мамаша со своим чадом, малышом лет двух или трех, он тянул за собой на веревочке игрушечный грузовик. Тянул упорно и самозабвенно, губы имитировали звук мотора «бр-бр-бр-бррррр».
«Качю шукаладу!», - обиженно проговорил малыш
«Хочешь?», - Мамаша улыбнулась, глядя на ребенка, обняла его и поцеловала, - «Я куплю, но сейчас мы пойдём домой, хорошо?»
«карашо», - малыш, с серьезным видом крутил в руках веревочку от грузовика, кажется, ему было абсолютно все равно куда идти, главное то, что в его руках машина, а рядом мама.
Сейчас она возьмет его за руку, и они пойдут домой, пройдут по темной аллее, затем повернут на право и она купит малышу плитку нежнейшего молочного шоколада в киоске, что рядом с их домом. Это безумно обрадует малыша, она съест плитку целиком с теплым какао и уснет, уснет так крепко, что не будет слышать, как придет его пьяный отец, и начнет избивать жену. Он не услышит ни звука ударов, ни всхлипов матери не понимающей, за что ее возлюбленный муж двумя минутами позже выбьет ей два зуба и сломает нос, и не узнает, почему тремя годами позже его мать покончила собой, перерезав вены бритвой в ванной.
«почему?», - проговорил я сам себе, и выплыл из пучины поглотившей меня.
«чего почему?», - рядом со мной сидел «бомжеватого» вида мужчина и затягивался «Примой», около его ног стояла полупустая бутылка «Портвейна», а на горлышко был надет пластиковый стаканчик.
«извиняюсь, мысли вслух», - отрешенно проговорил я.
Мужчина приковал мой взгляд к себе. Грязные редкие седые волосы слиплись и свисали на глаза, драная рубашка в клетку, вся засаленная со следами от, кажется, слюней, грязи, крови и пищевых отходов, штаны были еще хуже, а в ботинках не было шнурков. Запах был просто ужасным, смесь мочи, перегара, пота, и бог его знает чего еще.
Внезапно я почувствовал во рту уже знакомый, кисло-сладкий привкус маслянистой жидкости, в которой я тонул несколькими минутами раньше.
Лет 20 назад, почетный член общества и добропорядочный гражданин Сергей Александрович, работающий хирургом в центральной городской больнице города, допустил непростительную ошибку. Преступная халатность, врачебная ошибка. Суд. Тюрьма. Когда он вышел на свободу, здесь у него не осталось ничего. Его любимые сын и дочка, под руководством их мамаши продали все и просто, тихо, мирно и без шума уехали в Америку. Страну широких горизонтов и больших талантов. Дабы осуществить свои грандиозные планы по претворению Американской Мечты в жизнь. А Сергей Александрович уже 13 лет «на дне» и «будь он трижды проклят», если не знает, куда ЕГО выведет Кривая Российской Мечты.
Я увидел, как он спит на лавке, ночью холодно, он решает перейти в более теплое помещение – подвал, он подогрет «Портвейном» и его шатает из стороны в сторону. Он выходит на дорогу, поворачивает голову и видит огромный силуэт грузовика, старика слепит свет фар, и…
Я вскочил с лавки, споткнулся об ее ножку и упал навзничь.
«ты чё придурок?», - мужик улыбнулся и обнажил беззубый рот, - «дай хлебушка, а? Пожалей старика»
Я молча отломил полбатона и протянул его старику, он взял его и начал выковыривать мякоть грязными пальцами.
Меня начало подташнивать, я развернулся и пошел в сторону озерца.
Что это было?
Я не знал, что ответить самому себе и решил, что слишком устал после работы, пиво сделало свое дело, а моя бурная фантазия (как мне недавно сказали) внезапно вырвалась из под контроля и завладела мной. Я бросил, пустую банку в урну и зашагал вниз по склону.
В озерце плавали пять белоснежных лебедей, я отломил кусочек батона и бросил его птицам, затем еще кусок и еще. Затем я спустился по насыпи к воде и протянул кусочек батона ближайшему лебедю, он подплыл, схватил кусок хлеба с ладони и сразу отплыл, проглотил его и зачерпнул клювом воды из озера, позже он, наверно, перестал видеть во мне угрозу, подплыл и абсолютно спокойно, начал есть с моей руки хлеб. Я действительно начал расслабляться, всматривался в эту грандиозную птицу неземной красы, даже погладил его, я настолько увлекся кормлением лебедя, что не заметил, как стемнело. Я посмотрел на часы. 22:00.
«Черт. Лика, не убивай меня», - я улыбнулся, и пошел прочь.
Я отошел всего лишь на несколько метров, когда услышал голос.
«Эй! Чип! А ты плаваешь с грешниками?»
«Что?», - я обернулся, но никого не увидел, лишь только Белый Лебедь смотрел на меня большими черными глазами.
Я смотрел ему в глаза, а он мне…
Всего несколько секунд, а затем:
«Жди… Скоро…», - голос звучал в моей голове.
Меня стошнило, маслянистой темно-синей жидкостью. Я упал на землю.
Жадно хватая воздух ртом, я пролежал еще около минуты, а затем потерял сознание.
Дорогу до дома я не помнил.
5
Я пришел в себя только около двери своей квартиры, мелкая дрожь бежала по моему телу. В ушах стоял звон. Я тряхнул головой и понял, что звоню в звонок квартиры. Лика открыла дверь. В ее глазах я прочитал неподдельный страх.
«Ты где был? Знаешь сколько время?», - спросила она дрожащим голосом, - «Я волнова…»
«Нет…», - осек я ее, еще не до конца придя в себя
«ПОЛОВИНА ПЕРВОГО!… чего нет? Ты где был?»
«я не помню»
«ты пьяный?»
«нет, ты меня домой пустишь?»
Она молча повернулась и ушла на кухню. Я зашел следом и обнял ее.
«Прости малыш, я просто спать сильно хочу, не соображаю ни чего, завтра все расскажу, ладно?»
«Расскажешь?»
«Ага», - я поцеловал ее.
«Пахнешь плохо, иди душ прими, я тебя покормлю»
«Я мигом…»
Искупавшись под душем, я почувствовал себя значительно лучше. Лика приготовила поесть, поставила тарелки с едой на стол и пошла в спальню. Покончив с трапезой, я побрел следом.
6
Мы занимались любовью долго и страстно. Затем она обняла меня и уснула на моей груди, но я не мог уснуть еще долго.
Я думал о лебеде в парке, я думал о Сергее Александровиче, я думал о мамаше с малышом… Катя и Костик, кажется, их звали так…
Но откуда я мог это знать? Как я попал домой? Почему я не помню дороги? Бред. Говорящие лебеди. Такого не бывает. Я не верю в сказки. Я взрослый человек. Ну, пусть не такой уж и взрослый. Но, по крайней мере, рациональный и здравомыслящий! Птицы не могут говорить! Это игра воображения… игра воображения… игра воображе…
Я уснул. Этой ночью мне снилась Лика, парящая в небе на огромном белом лебеде. Лебедь повернулся ко мне и сказал: «Эй, Чип! А ты плаваешь с грешниками?». Лика смеялась. Лебедь парил. А я смотрел на эту картину с открытым ртом. Мы спали.
Спал почти весь город.
Не спал дежурный наряд милиции и скорой помощи получивший вызов о сбитом машиной человеке около входа в Городской Парк. Не спал водитель ЗИЛа, по крайней мере, сейчас. Он выспался за рулем. Водитель затормозил уже после удара.
Личность погибшего установят позже, по отпечатку пальца. А палец найдут ниже по мостовой. Погибшего зовут Смотров Сергей Александрович.
Не спала молодая женщина, тихо плачущая у кроватки маленького сына. Ее лицо сильно изувечено, а из спальни мужа доносился громкий храп. Она будет терпеть это, она знает. Но не знает, что хватит ее только на три года
Но я спал. Спал плохо и беспокойно, и в итоге проснулся в половину шестого. Поставив чайник, я понял, что сегодня уже не усну.
Я побродил по квартире, принял душ и оделся.
За окном уже было светло, небольшое количество работников хозяйственных служб бродили по улицам, кто подметал дорожки, кто вываливал мусор из баков в мусороуборочную машину, кто, сидя на бордюре, приходил в себя после вчерашней попойки.
Я сел в кресло, взял в руки чашку горячего чая и посмотрел на Лику. Она спала как младенец, свернувшись клубочком. Я сидел и молча смотрел на нее.
Я люблю ее, люблю сильнее, чем кто-либо, сильнее, чем кого-либо.
Она – ВСЕ для меня.
Самая ближайшая душа (звезда) к моему сердцу (солнцу).
Глава II
«Анжелика»
22.05.01.
Яркая, благоухающая запахами листьев, зелени и молодой земли природа, пьянила меня.
Прошел месяц с тех пор как сошел снег, теперь его не будет еще долго. Поздняя весна. Май.
Казалось, жизнь проснулась после зимней спячки. И теперь начинает наверстывать упущенные дни.
Солнце нежно касалось моей кожи. Я чувствовал себя легко и свободно, скинув теплую зимнюю одежду, словно я полинял.
Эта мысль позабавила меня, я улыбнулся.
Я шел по проспекту, разглядывая цветные витрину и радостные лица прохожих, прищурившись от яркого весеннего солнца. Настроение было на высоте, насвистывая себе под нос, какую-то знакомую мелодию, привязавшуюся ко мне. В голове отчетливо звучало «дутц-дутц-дутц» барабанного ритма и мои шаги соответствовали ему. Вдруг мне дико захотелось «отмочить» что ни будь эдакое, из цикла: «он прыгнул на фонарный столб, схватился за него руками и, кружась, напевал: «Пусть бегут неуклюже…» или «А вот хера, Вы меня сегодня расстроите…» (последнее было собственного сочинения).
Дойдя до набережной, я занял свободную лавку и закурил.
Я выдыхал густой серый дым, его клубы улетали высоко вверх. Слева и справа от меня, лавки были заняты и от их наездников поднимались вверх точно такие же клубы сигаретного дыма.
Сейчас, мне было плевать на все заботы и проблемы.
Я думал о предстоящем праздновании совершеннолетия. 15 июня, ровно 18 лет назад я появился на свет с дикими воплями, посмотрев с полчаса на орущее создание, врачи все-таки решили, что я родился в три часа после полудня. И вот теперь, каждое 15 июня, с 14:30 по 15:00, мне дико хотелось открыть рот и орать во всю глотку. Причем смысл слов, которые я бы выкрикивал, особого значения для меня не имел. Но в этом году я все же решил покричать. Ну, короче говоря, день «Х» все приближался и приближался, в принципе оставалось чуть меньше месяца, но было столько планов, идей, вариантов. Столько хотелось сделать, стольких пригласить.
Я мечтал о веселье, о подарках, теперь уже не детских! Детство далеко позади. Нужны подарки для взрослого человека!
Замечтавшись, я не услышал шагов подошедшего к лавочке человека.
«извините, здесь не занято?», - услышал я нежный голосок.
«не…», - я обернулся, и осекся на полуслове.
На меня смотрела потрясающей красоты девушка. Большие голубые глаза, длинные светлые волосы, падающие на плечи, чувственные губы застыли в смущенной улыбке.
Я не мог отвести взгляд от нее.
«…т», - выдохнул я.
«что, простите?»
«я сказал, нет, конечно, присаживайтесь», - заулыбался я и подвинулся в сторону.
«спасибо»
«да не за что», - снова заулыбался я.
Наверно со стороны я выглядел полным придурком.
Пауза.
Она посмотрела на меня.
«Вы часто здесь бываете?»
«Я? Ну да частенько так, приду, так воздухом подышать», - я посмотрел на тлеющую сигарету в моей руке, замялся и бросил ее в урну, - «…чистым, знаете, Волжским воздухом…»
«Вы смешной», - заулыбалась она и протянула мне руку, - «Анжела»
«Леша», ответил я взаимностью, - «Очень приятно»
Мы улыбнулись друг другу.
Она была необычной девушкой, необыкновенной. Почему-то такие вещи я замечал всегда. Достаточно было перекинуться с человеком парой фраз и я мог понять, что этот человек ДЛЯ МЕНЯ значит. Создав в голове целую систему критериев и приоритетов, я формировал мнение о человеке. Верное или нет? Не знаю. Для меня верное и это главное! В конце концов, я делал это для себя, а не для кого-то еще.
Ее милое личико сводило меня с ума. Так бы смотрел и смотрел на это божественное создание и банальный инстинкт победил меня - я не мог упустить ее.
«ну… и чем Вы занимаетесь?», - начал я светскую беседу, - «Есть ли какие ни будь увлечения?»
«А давай перейдем на «ты»? Честно говоря, меня раздражают банальные разговоры», - заулыбалась она, - «В конце разговора все становиться обычно и неинтересно, да и сам конец наступает значительно быстрее»
«Согласен. Давай на «ТЫ», - сказал я
«Вот теперь совсем другое дело», - она улыбнулась и посмотрела мне в глаза, проникая в меня и сканируя, - «Я студентка, учусь, работаю… ну подрабатываю иногда, то там, то сям»
«…хм…в этом мы похожи…», - улыбка сползла с моего лица. Я почувствовал, как она читает меня, если бы я сам не поступал так, то никогда бы и не заметил этого.
«что-то не так?»
«да нет, все так… просто…просто такое впечатление, что мы уже знакомы», - я выдавил из себя кривую ухмылку
«ну может это и правда?»
Мы болтали весь день и весь вечер, оказалось, что мы похожи не только в этом, но и во взглядах на жизнь, на людей, на работу, на любовь, на друзей.
Мы болтали, без умолку, не чувствуя усталости гуляли по городу, пили пиво, ели мороженное, смотрели на закат, затем на звезды, затем на луну, затем гуляли по ночному городу и беседовали о смысле отношений между парнем и девушкой.
«Знаешь, мне кажется, что когда два человека любят друг друга, для них нет никого кроме них и даже весь мир, где-то в стороне», - сказала она, глядя мне в глаза.
Я улыбнулся и обнял ее за талию, а она не сопротивлялась, а только прижалась ко мне.
Было еще холодно, я почувствовал как она начала дрожать и отдал ей свою куртку.
Мы встретили рассвет. Долго смотрели на солнце, медленно, но верно поднимающееся из-за горизонта. Смотрели и обнимали друг друга, мы были знакомы первый день, но уже чувствовали привязанность друг другу.
«… такое впечатление, что я знаю тебя уже целую вечность», - сказал я.
Она посмотрела на меня своими большими, голубыми глазами и ничего не говоря, поцеловала меня в щеку.
«Это за что?», - изумленно спросил я
«За все», - ответила Анжела
В эту ночь она осталась спать у меня. Я лег спать на полу. Анжела – а диване. Было шесть часов утра, она уснула быстро, но я не мог уснуть, я смотрел на нее, на то, как она спит, как под ее веками двигались зрачки. На ее золотистые волосы лежавшие на подушке. На ее нежное тело, бывшее для меня сейчас неприступным, на ее нежные чувственные губы, которые я до безумия хотел поцеловать.
Мы встречались каждый день на протяжении месяца, каждый день мы встречали рассвет. Мой день рожденья мы отмечали вдвоем. В тот день мы занимались с ней любовью в первый раз и я решил, что все-таки закричать во всю глотку, как я планировал месяцем раньше, было бы сейчас не уместно.
Мы занимались любовью при свечах под piano version песни Placebo “Teenage Angst” и любили друг друга, нежно и ласково, выпивая друг друга до капли, понимали друг друга, знали, чего хочет каждый из нас, читая мысли, предугадывали движения каждого из нас. Она был моей, а я принадлежал ей. Полностью. Целиком. До конца. Без остатка.
Когда силы иссякли, мы уснули и проспали еще целый день.
С тех пор мы не расставались. Она чувствовала меня, а я чувствовал ее.
Мы были единым целым. Одним. Единственным. Совершенным. Константой. Постоянной. Бесконечной. Всем и Вся. Мы были ЦЕЛЫМ.
«Лик, я люблю тебя», - прошептал я ей.
«и я тебя…безумно», - сказала она и поцеловала меня.
Мы слились в ОДНО. Она стала моей звездой, самой близкой к моему солнцу.
Навсегда.
Глава III
«Письмо сумасшедшего»
29.03.01.
Реальность жестока. Я знаю это. И знал всегда. Когда ты ушла, для меня не осталось ничего и никого, кто мог бы поддержать меня. Я тонул, тонул в своих мыслях о тебе. Так долго строил планы, жил иллюзиями, грезами, мечтами и все ради чего? Что осталось после тебя? Не знаю.
Стоит ли говорить о том, что я люблю тебя? Ты все знаешь сама. Зачем тратить слова впустую?
Ты всегда любила четко выражать суть своих мыслей. Лучше сделать, чем сказать. Вот и ушла точно также – молча, без единого слова. Как это называется? Кажется «по-английски» или «по-французски»? Нет, второе, кажется про поцелуй. Ты же знаешь, я не силен в терминах. Особенно сейчас. Голова стала соображать хуже.
Ну, как бы там ни было, сейчас я спокоен. Доктор говорит, что я поправляюсь, и скоро снизят дозы лекарств. Я надеюсь, что как только я выйду отсюда, то сразу увижу тебя. Только ты не говори ИМ, что я пишу ТЕБЕ. Мне запретили упоминать о тебе, где бы то ни было, говорят, что мысли о тебе сведут меня в могилу! Дураки! Они не понимают, что из петли меня вытащили не их лекарства и не шокотерапия, а ТЫ. Только моя паранойя заставляет меня жить дальше.
Слишком много я путешествовал, слишком мало видел тебя. Слишком часто менял судьбы людей, слишком редко думал о своей.
Господи, пишу, а по спине бегут мурашки. Или может это просто остаточное электричество после шокотерапии? Это я теперь так шучу.
В принципе, сказать ПОКА больше нечего. Я иду на поправку и скоро мы увидимся, и вновь будем вместе.
До встречи.
А.
Глава IV
Я и мой друг «Удавка»
1
Я встретил его холодным ноябрьским вечером 2000 года. Я сидел в кафе, пил кофе и курил сигареты.
Так, банальный вечер, не выделяющийся ничем из череды таких же нелепых и пустых вечеров.
Я наблюдал, как тлеет моя сигарета, затем подносил ее к пепельнице, делая вид, что тушу ее, бросал взгляд на официантку, рванувшую к моему столику, и тут же, поднимая сигарету обратно, затягивался. Официантка вставала на место.
Забавное занятие. Особенно если нечего делать.
Я заказал еще кофе и порцию сливочного мороженного. Официантка, записав заказ в маленький блокнотик, кивнула и, бросив неодобрительный взгляд на пепельницу, которая не давала ей покоя весь вечер, удалилась. Я проводил ее взглядом, достал свежий выпуск, Men’s Heals, и принялся читать.
Журнал конечно интересный, но нелепый. Ну, например, вот зачем мне знать до какой температуры разогревать утюг, чтобы погладить себе шнурки? Глупость, да и только! Хотя в наши дни одинокому холостому мужчине может пригодиться все, особенно мне, в мои семнадцать. Я чуть было не хохотнул, но остановился вовремя, что бы не вызвать живой интерес обитателей кофейни к моей персоне.
Я прочитал почти половину журнала, просмотрел все картинке с изображением голых девиц и понюхал все пробники в журнале, к тому времени, когда мне принесли кофе и мороженное. Я посмотрел на настенные часы. Половина девятого вечера. За окном «почти - зимняя» темнота разрезалась светом неоновых вывесок магазинов. Все-таки центральная и торговая часть города! Тут должно быть полно всякого барахла.
Я глубоко вздохнул, отхлебнул кофе из чашки и закинул в себя последнюю ложку мороженного.
«Дааа…», - протянул голос из-за соседнего столика, - « Я вижу тебе и впрямь нечем заняться…»
Я повернулся и увидел парня, лет двадцати трех. Высокий, крепкий, темные волосы свисали на глаза. Выразительные, большие карие глаза.
Обладатель этих самых глаз сидел и смотрел на меня, как ни в чем не бывало. И думаю, уже долго…
«А у тебя с этим проблемы?», - огрызнулся я.
«У меня то с ЭТИМ проблем никаких… просто сижу и страдаю всякой херней»
«А я то тут причем?»
«Да расслабься, не причем, просто пообщаться захотелось. Скучно тут»
«Ну, спешу тебя разочаровать, я – не клоун. Веселить тебя не буду»
«Да я и не просил. Я присяду?», - он указал рукой на второй стул у столика, за которым сидел я.
«Валяй», - отмахнулся я и уткнулся носом в журнал.
Такие, вот, надоедливые типы, мне всегда действовали на нервы. Бывало, что спокойная мирная поездка в автобусе заканчивалась какой ни будь длинной, душещипательной историей о потерянной любви или убежавшей «балонке».
Парень выждал минуты две или три, затем протянул руку и произнес: «Удавка». Я поднял глаза и удивленно посмотрел на него и его вытянутую руку.
« Это меня так зовут. Удавка
«Пупкин… Василий», - сказал я и пожал ему руку.
«Это не правда», - обиженно произнес он
«Что?»
«Тебя зовут по-другому»
«Ну я думаю, что ты тоже немножко схитрил. Вряд ли у твоих родителей была столь бурная фантазия, что бы назвать тебя Удавкой. Или это фамилия… скажем Болгарская там или Еврейская?»
«Это прозвище…»
«Поздравляю…»
«Антон», - парень снова протянул вперед руку
Я посмотрел на него, делать все равно было нечего. На улице холодно, дома скучно, а тут «нате – держите», человек с именем Антон Удавка, такого не каждый день увидеть можно. Я поднял глаза от журнала и, несколько секунд поколебавшись, вновь пожал ему руку и произнес: «Алексей».
«Привет»
Жаркое летнее солнце заходило за горизонт, и на город опустилась приятная вечерняя прохлада. Я шёл по проспекту, тупо уставившись в узоры на мостовой. Мозаика, прямо как моя жизнь - разбита изначально, собираю по кусочкам. Наверно я слишком сильно углубился в собственные мысли и перестал замечать, что-либо происходящее вокруг…
«привет», - раздалось откуда-то, и голос рывком вернул меня в реальность
Этот голос, знаком мне. Но откуда?
«привет», - снова…
Я обернулся, и по спине побежали мурашки – это была ОНА. Вика. Она улыбалась, а я потерял дар речи…
Мы прошли до летнего кафе, сели за столик. Вика рассказывала мне что-то, но я не слышал, не мог услышать.
Я был потрясен. Она, здесь, со мной.
После того, что было, я не мог её забыть, не мог и не могу сейчас…
«четыре года…целых четыре года, ты изменился…», - услышал я, - «ну… как ты?»
Она стала ещё прекрасней, смотрела на меня, и я чувствовал, что погружаюсь в бездну её больших изумрудных глаз, локоны золотистых волос ласкают меня, заполняют запахом цветов, весны, любви и…
Она всегда околдовывала меня. Иногда ей нужно было меня уговаривать, но не долго, иногда просто попросить, но чаще ей хватало взгляда. Вот как сейчас и я был готов, на что угодно ради неё…
«Дим! Ты слышишь? Такое впечатление, что ты куда-то улетел», - сказала она и улыбнулась.
Она знала меня. Знала меня лучше, чем кто-либо. Могла читать меня по глазам, по жестам, по интонации.
Я собрался с силами.
«Я здесь…», - голос дрожал, я выдавил кривую ухмылку, - «Вс… всё нормально»
Она улыбнулась.
«Честно говоря, я несколько … эээ… удивлён. Увидеть тебя здесь… ну… несколько неожиданно», - слова путались, в горле пересохло…
Я заказал четыре пива. Пока их несли, я решил всё-таки взять себя в руки и сказать хотя бы что ни будь вразумительное. Результат превзошел все мои ожидания.
«Что ты здесь делаешь?»
«Как грубо…»
«Прости, я хотел сказать, что тебя привело сюда?»
«Такое впечатление, что ты не рад нашей встрече»
«…я… просто…», - манная каша из слов лезла наружу, - «прости… я…я… был уверен что тебя б-больше нет…»
«В смысле?»
«Вик… ну… после несчастного случая. Я очнулся в реанимации. Провода, трубки… мне сказали, что нас было двое… я и Макс, единственные кого нашли после взрыва,… и я думал… что ты… т-ты…»
«Успокойся»,- сказала она мягко и нежно, и я начал успокаиваться.
Господи, как она управляет людьми.
Она взяла мою руку и приложила её к своей щеке, я почувствовал, как тёплая слеза коснулась моей кожи. Вика заплакала…
Я обнял её. Моё сердце застучало сильнее. Она заметила это. Она всегда знала, что я её любил.
«Ты знаешь, что с Максимом? Видел его?»
«Видел. Знаю. Мы общаемся с ним. Периодически. Созваниваемся»
«Как он?»
«В норме…»
Макс был нашим другом. Он тоже любил Вику. Мы все были без ума от неё.
«А как Саша?»
Яркий свет залил глаза. На несколько секунд я ослеп. Когда зрение вернулось ко мне. Я увидел поляну в лесу, ту самую, на которой всё закончилось. Макс смотрел на меня и улыбался, ему было 16. Нам всем было 16. Он держал банку из под «Нескафе», в неё мы намешали всякой дряни. Рецепт достал Санёк. Нам тогда дико хотелось сделать бомбу. Нас было четверо.
Великолепная четверка. Мы считали, что можем всё.
Четыре месяца подготовки. Место, взрывчатка, бикфордов шнур, старый разбитый запорожец. Он и был нашей целью. Его мы хотели взорвать.
Макс подложил банку с взрывчаткой под «Жужик». Санек разматывал бикфордов шнур и присоединял его к банке. Мы с Викой стояли на «шухере».
Санёк дотянул шнур до заранее приготовленного укрытия. «Не слишком близко?» - «В самый раз!». Саня всегда считал себя специалистом во всех областях науки, нет, он не был «зубрилой», просто он был действительно умным. Мы спрятались. Я сидел около Вики и нежно обнимал её, я был без ума от этой девушки. Санёк и Максим делали вид, что ничего не замечают и поджигали фитиль.
«Все готовы?!»
«Ага!»
Щелчки зажигалки
Фитиль вспыхнул, загорелся и зашипел, плюясь веселыми искрами. Они пожирали шнур и бежали в сторону «бомбы».
Наблюдательный пункт находился в 15 метрах от «теоретического эпицентра взрыва».
5 метров, 4 метра, 3-2-1… мы напряглись… пригнули головы…
Взрыва не было.
«Твою мать!», - заорал Санёк,- «ну вот точно, что ни будь не так смешали!»
«Сань успокойся», - Макс злился.
«Иди в жопу! Правильно говорят, «если хочешь сделать что, то хорошо, то делай это сам!»
«Эй! Слышишь!»
Но Саша не слышал, он пошёл выяснять причину осечки.
«Урод», - прорычал Макс.
Мы вышли из-за укрытия и встали на поляну. Смотрели в сторону Санька.
Он подошёл к «Жужику» вытащил из-под него банку. Бикфордов шнур свисал с неё и раскачивался на ветру. Саша всматривался в банку.
«Ну что там?», - спросил я.
«Там… Там-там-тарарам-пам-пам… а фиг его знает», - Санёк засмеялся
«Ну а кто же тут у нас самый умный?», - съязвил Макс и тоже засмеялся.
Мы расслабились, казалось, что все закончилось, пиротехники потерпели фиаско.
Мы потеряли бдительность. Вика подошла к Саше.
Макс достал две сигареты из пачки, «Winston Lights», одну протянул мне, вторую прикурил сам. Вика смотрела на меня и улыбалась.
«Тут, похоже, просто слишком много насыпали пороха… искра не прошла», - Саша начал открывать банку…
Я услышал щелчок открывающейся крышки, затем шипение загоревшегося пороха…
«Блять», - прошептал Саша…
И я ослеп, оглох, я потерял все чувства… ощутил себя очень лёгким… меня залило белым светом…
Кардиограф пищал. Я почувствовал тошноту и боль в горле. Трубки, трубки, трубки… я под системой.
Господи, что же случилось?
Бип-Бип-Бип…биииииииииииииииииип…
Я почувствовал удары электрошока. Меня вернули к жизни…
Снова вспышка… я в кафе… Вика смотрит на меня. Это она вернула меня туда, заставила всё вспомнить…
«Он погиб. Ещё тогда»
Язык прилип к нёбу.
Принесли пиво. Я схватил кружку и опустошил её несколькими глотками.
Хмель ударил в голову. Я чуть осмелел.
«Господи, Вик. Я так соскучился»
«Я знаю. Я тоже»
«…четыре года назад. Куда ты пропала? После взрыва»
«Это не важно», - она посмотрела на меня,- «Разве тебе плохо оттого, что я здесь?»
«Нет, просто. Я начинаю вспоминать, то, что так долго старался забыть»
Мы вспоминали о днях, когда были вместе, когда кроме нас не было никого, когда вся вселенная была сосредоточена для меня в этой девушке.
Небо потемнело, высыпали звёзды, слишком много для начала июля, я поднял голову и посмотрел на огромную монету молодой луны.
Мы допили пиво.
«Пойдём»
«Куда?»
Она молча взяла меня за руку.
Мы пошли по проспекту. Гуляли. Разговаривали. Я не верил тому, что она здесь. Был на седьмом небе от счастья. А она смотрела на меня.
Мы прошли достаточно много, но совсем не устали. Она остановилась. Посмотрела вперёд.
«Впереди набережная?»
«Да»
«Пахнет водой. Чувствуешь?»
«Да»
Она повернулась, обняла меня и поцеловала.
Голова закружилась. Я думал, что сердце сейчас просто выпрыгнет из груди.
Я не мог отвести взгляд от неё. А она смотрела на меня.
«Хочу мороженного»
«Подожди», - я добежал до прилавка и выбрал самое вкусное, пломбир, залитый шоколадом и посыпанный орехами.
Улыбка не сползала с моего лица, я был счастлив. Впервые за четыре года я был счастлив.
Я повернулся. Вика стояла с другой стороны дороги и улыбалась. Я махнул ей рукой. Она сделала то же самое в ответ, далее шаг на дорогу.
Она любила меня. Это было понятно. Смотрела на меня. Только на меня. Мне в глаза.
Поэтому и не заметила автомобиля.
Я закричал. Что-то непонятное. Просил обернуться. Звуки булькали в горле. Голос осип. Мне стало неописуемо страшно.
Автомобиль затормозил в самый последний момент.
Мороженное выпало из рук. Я побежал к ней. Визг тормозов, звук удара. Всё как в замедленной съемке. Мнётся капот. Лобовое стекло проминается внутрь.
«НЕТ!», - орал я.
Я не мог потерять её вновь. Я слишком любил её.
Водитель ударился об руль головой и потерял сознание. На панели растекалось тёмное кровавое пятно.
Я забежал за машину…
Никого не было…
«ВИКА! ВИКА! ВИКА!», - я не звал её, я орал… понимал, что схожу с ума.
Её не было, я не мог её найти. Видел, как её сбила машина.
Не мог… её не было нигде. Она исчезла.
Я сидел и смотрел на разбитую «четвёрку». Водитель очнулся и вышел из машины.
«Что произошло?»
Я только посмотрел на него…
«Псих», - сказал он, в его глазах читался страх.
Я встал и медленно пошёл в сторону воды.
* * *
Я понял, что буду ждать. Ждать её. Это не сложно, если верить.
Четыре года… хм… не так уж и долго
Я был рад. Сошёл с ума и радовался этому.
Шел, улыбаясь по набережной.
Люди шли мне на встречу.
Смотрели. И то же улыбались. Они были счастливы.
Наверно они тоже знали Вику.
