Комментарии

• Поделиться
• Tweet

← Вернуться к журналу «vanilla»

• 

  Диман
  На почетай классная вещ!!!
  Хроники отряда “Аспирин”
  Запись ведет рядовой Кирилл Кравцев, по прозвищу “Феромон”.
  Подготовка отряда.
  День 1.
  Первый день на службе Родине. Наш отряд из пятнадцати человек – половина мальчиков, половина девочек и сопровождающий нас прапор, ввалился в гостеприимно распахнутые ворота военно-подготовительного комплекса “Белый Орел”, которая, зараза, располагалась, почему-то очень близко к Аляске и половина гарнизона носила явно выраженные следы чукотского генофонда. Дошли же мы до нее лишь чудом, точнее – тремя литрами восмидесятиградусного чуда, припасенного запасливым прапором на случай такого вот похода. Через три часа оттаивания в отведенном для этого сарае, где держалась вполне приемлемая температура в минус двадцать, нас кое как построили во дворе, косой шеренгой, готовясь к приходу местного пахана – в смысле командира этого морозильника. Пацаны крепились, держали себя в руках, а заодно и девах, кои норовили закосить под снегурочек. Наконец, появился и командир. Эта падла носила не сапоги, а лыжи, поэтому тот снег, что нам был по колени, ему был по х…, он катался вокруг нас как профессиональный чукча, осматривал каждого, порывался даже оттянуть губу и полюбоваться на зубы. Только после такого перехода, все были чуть отмороженные, потому чуду на лыжах двинули в пах, челюсть, голову, затылок, по морде, попинали ногами, так не со зла, просто чтобы согреться… Эта зараза встала как ни в чем не бывало, отряхнулся, распорядился накормить, напоить и спать уложить, так как завтра у всех будет трудный день. К каждому из нас приставили двое часовых, как позже выяснилось не от побега, а чтобы не покончили с жизнью. Ха, я что дурак!? Дааа…потом я дооолго сожалел о том, что не попытался…
  День 2.
  Всех побрили наголо и девчонки перестали отличаться от пацанов, а пацаны сами от себя. Пришлось всем знакомиться заново. Битюг погладил себя по лысой голове и заплакал – он так любил бить по вечерам армейских вшей. Теперь вши соскальзывали на пол, а Битюговы слезы со звоном рассыпались на крошки. Всем выдали портянки, форму, мехом внутрь и наружу и бутылку водки в качестве НЗ. Как пояснили – для той поры, когда станет совсем невмоготу. Всем тут же стало, и НЗ кончился без закуски, запивки, рюмок, стаканов и прочих излишеств в немудреной армейской жизни. После, нас уже веселеньких, повели на ПЕРВЫЙ(!) наш инструктаж. В обшарпанной комнате, до боли в деснах напоминающей мне мою школу, сидел тот самый чукча – командир, листая какие то бумаги. Сидел он уже без лыж и поглядывал на нас, с каким-то даже сочувствием. Распознать это нежное чувство в поросячьих гляделках этого бугая смог только Психолог, о чем нам и сообщил перед своим обмороком. Мы привели его в сидячее положение и с крупной дрожью в теле, приготовились слушать отца–командира. Тот читал… Да, у некоторых это занятие проходит гладко и безболезненно, но этому чукче, наверное, было проще трахнуть кактус. Он шевелил верблюжьими губами, подолгу останавливался на знаках препинания, потом забалдел от слова “дезоксирибонуклеиновая” и выпал в осадок. Через полчаса, вернувшись в сознание, эта образина позвала специального уполномоченного, прибывшего в комплекте с бумагами. Уполномоченный вошел в комнату, четко печатая мат, так как пол был скользкий из-за инея. Выглядел он весьма. Атлетическое сложение, спина такая ровная, как будто кол в задницу вогнали, выражение лица не предвещало ничего доброго, светлого и радостного, глаза были то как лазеры, то как нехороший аппарат рентген. Половина девчонок тут же втюрилась бесповоротно. Ваня Блинов, он же “Психолог” (почему кликуха такая и ежу понятно, даже если еж с бодуна и у него хронический гемморой), заскулил и полез под лавку. Уполномоченный начал вслух читать биографию каждого из нас, а так же выводы руководства из Москвы. Но сначала он выдал наше назначение…
  - Товарищи солдаты! Поздравляю вас со вступлением в Вооруженные Силы Российской Федерации! Тайным совещанием военного руководства с Президентом, было решено:
  А) Набрать отряд из двадцати четырех человек, разного пола, в равных количествах, от 19 до 24 лет, различных этнических, психических, физиологических групп.
  Б) Путем интенсивной тренировки в различных обучающих военных лагерях и других учреждениях, приготовить отряд диверсионного назначения, предназначенный для инфильтрации, шпионажа, контршпионажа, терроризма.
  В) Обучение будет осуществлять самый высококвалифицированный обучающий персонал, который Россия способна нанять за деньги.
  Г) В виду чрезвычайной секретности и соблюдения о неразглашении сведений, у вас имеется два выхода:
  - Согласиться на вступление в отряд. Зарплата по высшему классу, обучение и питание тоже.
  - Отказаться. Расстрел проводится в соседней комнате. После расстрела, выносится вердикт о несчастном случае.
  Мы потратили более часа, приводя в чувство девушек, Блинова и чукчу – командира, вновь заторчавшего, на этот раз от слова “высококвалифицированный’. После краткого совещания, все согласились, даже Ваня, хотя ему зажимали рот рукой и подписывались за него.
  Уполномоченный тепло поблагодарил нас за содействие, обнял каждого, сердечно поцеловал и продолжил в том духе, что теперь наступает следующая фаза брифинга, то есть читка краткой предыстории, присваивания кодового имени и специализация. Он протараторил всю остальную информацию, остановившись лишь один раз подробно – на названии отряда – “Аспирин”. На робкий вопрос, откуда взялось название, уполномоченный кровожадно ухмыльнулся и заметил, что после нас ни у кого голова болеть не будет. После скомандовал собирать вещи. Как будто мы их успели разложить…
  День 3.
  Начало учений.
  С утра пораньше, на местном аэродроме нас встретил реактивный самолет. Наскоро забравшись в брюхо крылатой хреновины, мы очутились в тепле и компании крайне небритого летчика. Тот хмуро зыркнул мутным от перепоя взглядом по нашей разношерстной компании, приветственно икнул, и завел свою байдарку. Вообще-то такие еропланы не летают в условиях Крайнего Севера, но этой бандуре было все пофигу. Зараза летчик выжал полный газ, и мы унеслись к неизвестному месту первичного обучения…
  Прошло четыре часа полетного времени. Все спали вповалку. Наконец, нашему асу стало западло лететь в сонном царстве и он попытался разбудить нас звуком, мощно сморканувшись на пол. Ага…щассс… Ас взбесился, вылез из – за штурвала и пошел будить пинками. Сначала, все лишь матерились и пытались зажмуриться, но потом Водила разглядел, что за баранкой летающего судна хрен ночевал. Раздались нечленораздельные вопли и запах корвалола от Психолога. Все быстро расселись по местам и вцепились в парашюты. Оказалось, что парашютов всего пять штук. Началось веселье, в котором каждый старался доказать, что парашют представляет для него самую большую жизненную ценность. Доказывали руками, ногами, зубами и подручными предметами типа швабра (на хрен реактивному самолету швабра, я не понял до сих пор). Летчик всех успокоил, вернувшись на место.
  Прошло еще четыре часа полетного времени. На реактиве за такое время можно слетать облегчиться из Москвы и Нью-Йорк, с попутной остановкой для покупки туалетной бумаги в Токио. Мы сообщили об этом пилоту. Он гадко ухмыльнулся и сказал, что уже идем на посадку, а раньше следы заметали.
  Натужно гудя двигателем, реактивная дура шла на посадку. Шла зараза почему-то зигзагами, что нас сильно нервировало. Наконец, мы почувствовали, что стоим на твердой земле. Пилот повернулся к нам, отдал честь и сказанул фразу, которая потом снилась в кошмарах всем нам:
  - Добро пожаловать в Тибет!
  Отцы-драконы держите меня семеро!!! Мы вылезли из самолета, натужно глотая очень разреженный горный воздух, настолько чистый, что даже кислорода там почти не было. Горы были везде. Снизу, сверху, по бокам. Нас встречал монах в оранжевой хламиде, лысый как покемон и разговорчивый как дохлый крокодил. Без единого слова, он подошел к нам, резко отвесил что-то вроде поклона и ткнул пальцем куда-то в бок. Все устремили взгляд по направлению длинного, толстого и кривого ногтя, который явно последний раз стригли, пока монах еще был сперматозоидом. Мы стояли у подножия охрененно здоровой горы, высокой как идеал коммунизма и такой же недосягаемой. Монах ткнул на самый вверх и неожиданно вякнул на чистом русском – “Надо идти вверх! На вершине святой горы Кайласа, есть монастырь, где вы укрепите свой дух!” Все тут же хором поинтересовались у деда, насчет фуникулерчика или вертолета… В ответ монах выдвинул древнюю как мир, фигу и еще раз приказал топать туда. В ответ он увидел 28 подобных сооружений из пальцев, причем те, кому этого показалось мало, пробовали скрутить еще чего-то на ногах. У Олеси и Лены даже получилось. Акробатки… Это проняло даже деда. Он махнул когтистой лапой, и из-за кустов высунулось еще с десяток монахов. Нас бы этого не смутило, особенно после всего, что случилось за последние два дня, но каждый из святых отцов крепко и профессионально сжимал в руках СВД, что расшифровывается как снайперская винтовка Драгунова, маму его так, да перетак, вперенахлест через клюз, через левое колено, об угол головой. Все обреченно поперлись на гору, но Резник, наш горячий горный парень, встал перед упрямым дедом и его удальцами, руки в боки, и эдак ему пригрозил, что щас мы все дружно заорем и случится обвал, опосля которого, все вместе отправимся к Будде, чаи гонять. Монахи прониклись сказанным. Тут у них и фуникулер на святую гору нашелся, и спирт с целебными травами и перекусить. Только потом, оказалось, что травы в выпивке не целебные оказались, а балдежные. Еще бы, с такой экологией и конопля тут тополем покажется. И пока мы дружно давили массу на вершине долбанной горы, святые отцы сделали ноги. Очухавшись, наш отряд обнаружил некоторые интересные вещи : отсутствие каких либо признаков монастыря и людей в частности, отсутствие электричества в долбанном фуникулере и отсутствие наших армейских запасов НЗ – то есть пищи как таковой. Ладно парни, но как матерились девки, это надо было слышать. Оказалось, монахи свистнули у них все предметы чисто женского обихода. За то мы нашли записку, прижатую биноклем. В ней подлые дети Тибета писали нам, что гора это не Кайласа, а до Кайласы 35 километров пешим ходом. Это вроде нам как первое испытание, на выдержку. Была нарисована карта, как быстрее добраться. В бинокль мы засекли саму гору, рядом с которой, наша вообще холмом представлялась. Жрать хотелось до невозможности, и по причине голода выступили немедленно.
  День 4.
  Второй день мы спускаемся с горы. С этой долбанной каменной хренотени. Психолог одно время хотел прыгнуть вниз и облегчить свою участь, но я не дал. Девчонки мной восхитились. Я в ответ заметил, что глупо терять боевых товарищей, ведь их можно съесть, если приспичит. Пацаны со мной согласились. Вслух. Психолог проникся и больше не гундел.
  День 5.
  Мы стоим у подножия горы. С которой только что слезли. Шатаемся от усталости и голода. Вдруг Резник увидел огромное, мохнатое животное, больше быка, что стояло и смотрело на нас грустными, печальными глазами. Оказался як. Сожрали живьем. Потом спали, сыто рыгая и сплевывая ошметки шкуры. К вечеру мы проснулись. Водила с Резником отправились на охоту. Психолог отправился за хворостом. Девчонки ныкались по кустам, на предмет оправления естественных потребностей и поиска съедобных трав. Остальные парни стали обсуждать дальнейший план действий, который сводился к следующему - лезть на гадскую Кайласу или куда-нибудь дезертировать. Я, тем временем пытался побриться пряжкой от ремня. Наконец из кустов донесся глас рассудка, рожденный Психологом. Он популярно объяснил, какая большая страна Тибет и как мало в ней народа. Сплошные горы, Будды и мало яков. То есть, наши шансы загнуться при попытке к дезертирству душераздирающе велики. Пришли Водила с Резником. Пустые. Все было упали духом, но тут Аня с Олесей приволокли большую охапку трав, которые, как они утверждали, вполне съедобны. У обеих были пятерки по биологии в технаре, поэтому мы им поверили. Заварили травы в полевых котелках, типа каска. Битюг, наш хохол, скрепя сердцем, достал нычку – полкило сала. Где он ее прятал, осталось тайной, монахи нас тщательно обыскали. Сало разделили на всех по чуть-чуть. Девчонки долго гладили и утешали Битюга, чтоб он перестал плакать и дал всем поспать.
  День 6.
  Я не знаю, какой препод ставил этим заразам пятерки и за что, но готов его убить немедленно. Аня и Олеся собрали самый богатый набор галлюциногенов, слабительного, крепительного, мочегонного, рвотного и прочих чудес матушки природы. Психологу единственному досталась вязанка какого-то кустарника, который он опознал в процессе пожирания, как мощное средство для восстановления потенции. Полчаса он сидел нормальный, потом побледнел, покраснел, задрожал и с криком “Сама, зараза, виновата!“, схватил Аню в охапку и утащил в кусты. Мы ржали как помешанные, потому как Психолог и в лучшие-то дни еле набирал 50 килограмм, а Аня в прошлом занималась тяжелой атлетикой, и на нее даже Битюгу смотреть жутковато было. А потом начался кризис. Хорошо было лишь Психологу, пока он занимался с Аней кибернетикой. Я не вылезал из кустов, вместе с Водилой. Резник радостно подрыгивал, ловя каской летающих крокодилов. Битюг медитировал. Его переживания насчет сала были настолько велики, что перебороли травки. Остальные парни с девчонками курсировали от полянки до кустов, попутно шарахаясь от теней и соотрядников. Водила решил, что умеет летать, и набил много шишек. Олеся выла на Луну. Через часов восемь все кончилось. Аня принесла спящего Психолога – он спал как младенец. Все устроили отбой.
  День 7.
  Мы начинаем восхождение на священную гору Кайласу. Карабкаемся все выше и выше. Замыкают Битюг и Слон (Слоном мы прозвали Веню Стоякова, русского негра в третьем поколении, по причине огромных габаритов, от вида которых удавился бы Тайсон), они ловят срывающихся и закрепляют обратно на скале. Психолог, после вчерашнего, видно впервые в жизни, почувствовал себя настоящим мужиком и карабкается как в зад укушенный бабуин. Аня смотрит на него снизу вверх, ползет и роняет слезы умиления. Теперь они навеки вместе.
  День 8.
  Продолжаем лезть вверх. Некоторые змеи вылезают погреться на солнышке. Жрем их на ходу. На Слона напал горный питон громадных размеров. У них завязалась дискуссия по вопросам жизни. Победила дружба. То есть мы. Питона загрызли и съели сообща. Но есть все равно очень хочется.
  День 9.
  Очень хочется кушать. Ползем вверх, но медленно. Жид (Наш отрядный еврей. Самый хитрый и умный), предположил, что завтра уже доберемся. Материмся, но ходу прибавили. Я уронил сапог. Никогда не думал, что сапоги так свистят во время падения. Оказалось, что с высоты в 5 километров свистит даже спичка. Мимо нас плывут облака.
  День 10.
  До вершины осталось метров 200. Отвесной скалы, гладкой, как жопа у младенца. Силы кончились – все лежат и хватают ртом воздух. Хочется пить и есть. Больше ничего. Щас сдохну. Сбоку замечаю движение. Оказывается, Настя подползла к Битюгу и нежно стала его обнимать. Потом ненавязчиво попыталась перегрызть сонную артерию. Все подхватили идею и поползли к нашему бедному хохлу. Я тоже. А что я рыжий что ли?! Толстый украин просек атас и начал делать ноги. Он подпрыгнул и вцепился в гладкую скалу, как муха в стенку. И так же по ней пополз. Резник подпрыгнул и вцепился ему зубами в пятку. Битюг не заметил и продолжал тащить Резника на себе. Резник рычал, вращал глазами и капал на нас слюною. Мы догоняли… К счастью для Битюга, его воля к жизни поборола Кайласу. Он успел залезть на вершину и даже пробежать 5 метров. Его подвиг не повторил никто, все лежали на краю пропасти без сознания.
  На вершине нас ждали монахи. С едой, водой и бинтами. Глаза у них были с пятирублевые монеты. Как они сами признались, они рассчитывали, что выживут в лучшем случае пятеро. Все обожрались, извинились перед Битюгом, который смотрел на нас дикими глазами, и завалились спать на свежем воздухе.
  День 11.
  Монастырь потрясал воображение… Хорошо иметь домик в деревне. Вот там такое хозяйство и стояло. Обыкновенный русский деревенский дом. Коровник. Туалет типа сортир. Сарай. Монахи куда-то смылись, а их место занял здоровенный человечище, от которого разило чистым русским духом. Сначала мы все решили, что шизанулись. Сами подумайте – Тибет, до земли – 6.5 километров по вертикали, а тут дом, банька, три березы и мужик, настолько русский, что кажется, вышел из кошмара американского патриота – валенки, калаш, древняя рваная буденовка.
  Пока мы вправляли челюсти и глаза, смотря то на мужика, то на домик, то на проплывающие в двух километрах внизу облака, сам мужик подошел, смерил нас суровым взглядом и представился сержантом Кременчугом, инструктором по первоначальной подготовке элитных диверсионных отрядов. Он объяснил, что живы останутся только те, кто пройдет тренировку до конца, причем он, сержант Кременчуг уверен, что те сопли, которые едва не расползлись от подъема на эту горку, непременно сдохнут на третьем или четвертом дне обучения. То есть мы. Ага. Чтобы мы прошли через такое, а какой то урод еще и выдрючивался!? Мы все двинулись на него, сжимая кулаки и роя ногами землю. Мы предвкушали, как после сладостной расправы над наглым представителем Родины, мы отобедаем его дворовой живностью, вызовем и захватим вертолет и улетим в Африку. Или Европу. Ну хоть куда-нибудь. Кременчуг нас ждал, уперев руки в боки… Что было потом, я помню плохо, единственное, что я твердо усвоил, что меня еще никогда так не били и впредь больше не будут. Потом эта бородатая сволочь заявила, что это была как бы демонстрация возможностей, которыми, он слабо надеется, он сможет нас обучить.
  День 12.
  Пробуждение отряда “Аспирин” велось пинками моего собственного изготовления. Мне стало жалко своих, если это сделает Кременчуг. Свои просыпались неохотно. Аня, всю ночь сжимавшая в объятьях своего Психолога, сильно вчера побитого, проснулась и стала жалобно материть нашего доброго сержанта. Добрый услышал… Вошел и сказал, что кто еще будет спать, то будет как вчера. Все построились быстрее, чем проснулись.
  Сегодня в первый раз была тренировка. Нас учили не бояться высоты. Проще говоря – вывешивали на тросе над пропастью. Так-то вроде ничего, но все время приходится отбиваться от горных орлов, размером со страуса. К вечеру все привыкли настолько, что Психолог вцепился в орла и надрал перьев для своей Ани.
  День 13.
  Кременчуг усложнил тренировку, заменив трос простой веревкой, натертой салом. Нужно было не только провисеть 15 минут при сильном ветре, а еще и самим залезть назад. Сложность случилась с Битюгом. Веревка не выдержала его веса и порвалась, но повинуясь хохляцким рефлексам, Битюг успел схватить зубами край просаленой веревки. Сожрал ее всю. И запоров не было.
  День 14.
  Сегодня мы обучались скалолазанью. Конечно, начальные навыки у нас были, но Кремень (так мы стали называть нашего сержанта), нашел для нас абсолютно гладкую скалу над пропастью и периодически взрывал рядом динамит, от которого все хреновина тряслась. Я чуть было не улетел в пропасть, Слона поймали в полете орлы и куда-то унесли, к вечеру он вернулся довольный и сытый.
  День 15.
  Сегодня учились правильно дышать под руководством Кремня. Оказывается, правильно дышать – это используя не только легкие, но еще и желудок и печень и еще какую то хренотень. Кремень ходил между нами, подбадривал подзатыльниками. От одного такого, Жид как-то сразу правильно задышал, замедитировал и впал в нирвану. Водила вдохнул слишком глубоко, на выдохе воздух у него пошел не только изо рта, но и из задницы тоже. Бедняга закрутился как волчок.
  День 16.
  На этот раз Кремень выдумал новую пакость – стал учить нас правильно двигаться. Девчонки пробовали возразить, говоря, что у них центр тяжести по-другому расположен, сержант пообещал сдвинуть этот центр пинками на правильное место. Все прониклись и к вечеру дышали, ходили и бегали абсолютно правильно.
  День 17.
  Сегодня учились прыгать через пятиметровые пропасти. Калека (Нашего Витю прозвали так за огромную неуклюжесть), поскользнулся на прыжке, но пинок мудрого, бывалого инструктора добавил ему летучести. На пятнадцать метров. В полете Калека познакомился с чрезвычайно твердым куском базальта, и как водится в Тибете – впал в нирвану. На полчаса. После этого он у нас чемпион по прыжкам.
  День 18.
  Теперь перепрыгивали с шестом пятнадцатиметровые пропасти. Калека прыгнул без шеста туда и обратно. С места. Под Слоном шест обломился, и он улетел вниз. К вечеру вернулся. С питоном на шее. С ним он с тех пор не расставался. После прыжка Калеки все забили на шест и стали прыгать без него. Калека тем временем только и делал, что прыгал туда-сюда с тройным сальто-мортале.
  День 19.
  Сегодня Кремень сказал, что мы должны самостоятельно спуститься с Кайласу, так как кончились дрова. Все стали спускаться, прыгая со скалы на скалу или отпуская руки на 100-150 метров, чтобы затем снова прицепиться к скале. Хитрый Психолог, стянул у своей Ани бюстгальтер и используя его как парашют, плавно долетел до самой земли, проведя по пути разведку на предмет дров. Кремень долетел до земли зараз, в каком-то хитром прыжке - сказывалась многолетняя практика. На месте приземления осталась большая вмятина. После сбора дров, он достал СВД и приказал нам лезть вверх, а он, сержант Российской Армии, будет стрелять по отстающим. Все проявили чудеса ловкости и изворотливости. Наша Настя – хрупкая и тоненькая, бывшая балерина, с пятидесятикилограммовым весом дров за плечами карабкалась впереди всех. Ее догоняли Битюг и Слон, которые кроме дров еще тащили и по яку – нашли на опушке. Яки были еще живы и орали от ужаса. Я тоже поймал яка, но протащил только два километра и уронил. Даа… Такой большой котлеты я не видел никогда.
  День 20.
  Сегодня учились поднимать и носить тяжести. Оказывается, муравей может перенести вес многократно превышающий его собственный. Человек тоже, но за несколько раз и сильно при этом матерясь. В присутствии нашего сержанта все кардинально меняется. Психолог выжал полтонны. Пятнадцать раз. Слон выжал весь отряд вместе с Психологом в то время, когда Психолог выжимал десятый раз. Сержант впервые похвалил нас. Настя задумчиво стояла за ним, легко подбрасывая на ладони двадцатикилограммовый осколок базальта и целясь в голову. Потом передумала, взяла глыбу вдвое больше и кинула. Булыжник со свистом пошел на стыковку с сержантом. Тот мгновенно обернулся и отразил удар лбом. Камень изошел прахом, а сержант – матом. Часа два мы добросовестно записывали, в то время, когда испуганная Настя тыкала пальцем в небо и что-то лепетала о метеоритах и вулканах. Выпив стакан водки, Кремень отошел, но заставил Настю отжиматься. До упада. Настя отжималась до тех пор, пока у Кремня не закружилась голова, и он не упал. Все разошлись.
  День 21.
  Мы учимся йоге под руководством какого-то лысого монаха. Сержант доил коров и помогал йогу советами. Монаха звали Чуо Банг и было ему годиков за полтораста, но выглядел он на все двести. Это наверное от воздержания. Первым делом, он потребовал, чтобы все приняли позу лотоса. Въехали все кроме Крэка (это наш химик и медик в одном флаконе – и сам торчит и другим лечит), этот чудак заявил, что в “Камасутре” такого нету. В ответ, дед заявил, что полная версия этой любопытной и познавательной книги не для средних умов и если мы будем стараться, то он, так и быть, подарит нам полный десятитомник. Все страшно загорелись и тут же приняли нужную позу, а Олеся перекрутилась так, что старый пень свистнул от восторга и попросил у нее телефон. Она ему и написала. На лысине. Телефон психиатрической клиники. Потом мы так долго и старательно выполняли все упражнения, что кости и позвонки хрустели еще очень долго, а Битюг запутался в своих руках и ногах напрочь. Пришлось звать сержанта. Тот выделил поздравительный пинок. Битюг распутался. Видать наш Кремень решает все свои проблемы таким продуктивным способом. Вечером учили тибетский язык и пили чай с яковым маслом.
  День 22.
  Чуо Банг приперся и сегодня. Начал нас учить полной неподвижности в самых различных позах. Сначала было неплохо и даже забавно. Но потом тибетец стал настаивать на том, чтобы мы медитировали в таких позах, а это уже сложно. В качестве стимула, нам показали фокус. Старик Чуо застыл в позе какого-то экзотического цветка, касаясь земли лишь тремя пальцами руки. Потом, через пятнадцать минут, он не открывая глаз, подбежал на этих пальцах к Олесе и щипанул ее за задницу. Олеся выдвинула свой аргумент в виде лопаты. Резвый старец уже отбежал и прятался за спину Битюга, торжествующе нам подмигивая. Через пять часов все парни бегали на пальцах за девчонками, а те таким же макаром сматывались. Потом учились на трех пальцах прыгать через трехметровые пропасти. После этой тренировки, щелбан стал одним из самых опасных орудий в нашем арсенале – боковую броню БТР-а пробивал насквозь. Вечером доучивали тибетский язык и ели яка с чаем.
  День 23.
  Чуо Банг как и не уходил с площадки тренировок. Но сказал, что сегодняшний урок у него будет последним, ему на смену придут два учителя – для парней и для девчонок. Кремень подумал и добавил, что это супружеская пара из Японии, два учителя забытого исскуства древнего шпионажа и убийства – ниндзютцу. Но не обычное ниндзютсу, а очень тайное и запретное мастерство, известное лишь единицам. Тем временем, старик Чуо втихаря попытался смыться – но был замечен и скручен бдительной Олесей, которая стерегла старого дурня. Стерегла, потому как Чуо Банг мало ли не стал к ней снова приставать, а ведь мог и зажопить свою “Камасутру”. Старец выдал материалы и, видно со злости, загрузил нам такой тренинг, что мы весь вечер, вкручивали друг другу суставы, выпрямляли конечности и всем отрядом доставали голову Крэка из его же подмышки. Крэк орал, что его прикололо, и просил так и оставить. Перед сном учили тибетский мат и с вожделением смотрели на десятитомник, который будем изучать завтра.
  День 24.
  Плешивый йог и ночью попытался утянуть свою сокровищницу знаний. Мы его поймали, когда он уже вцепился в книги. Водила его связал, Битюг обмазал вкусно пахнущим яковым мясом, а я удостоился чести, вместе с Олесей и Психологом, оттащить его в орлиное гнездо. Мы было понесли, но Олеся настаивала на том, чтобы его катили пинками. Желание дамы для нас – закон. Сегодня на вертолете привезли японцев и водку. Заглянув в кабину, мы никого не обнаружили, кроме обалдевшего пилота. Выгрузив водку и поместив ее в бронированный сейф Кремня, мы увидели две маленькие фигурки, застывшие в медитации на самом верху нашей родной скалы. Весь отряд неслышно подкрался и тоже сел медитировать. В позе незабвенного Чуо Банга, пусть орлиное брюхо будет ему пухом. От удивления, эти два ниндзя чуть не упали вниз, но были подхвачены в прыжке чутким Калекой. Когда прославленные японцы приняли стакан дружбы, они нам представились как Сато Матсанори и Микико Сейгунтан. После второго стакана, они признались, что мужик, он же Сато, будет учить парней шпионским искусствам, технике борьбы и ликвидации противника, в то время как его жена, Микико, будет обучать девчонок тому же самому, но чисто женскими методами. После третьего стакана нашей водки (которую наш мудрый сержант прогонял еще два раза, со специальными тибетскими добавками), японцы хором спели “Катюшу’ на чистом русском языке, хотя допреж его не знали и опосля не помнили. К концу встречи уже все говорили на японском языке, а Жида это так проколбасило, что он встал и нарисовал на стене все 15 000 японских иероглифов. Японцы заплакали навзрыд и пообещали его усыновить.
  День 25.
  Утром нас всех разбудил злой по причине похмелья Сато. Нас разделили по полу и погнали купаться. В горной тибетской реке. Все выли и обещали исправиться, но ниндзи были неумолимы. После, все стали практиковаться в искусстве быть неслышимыми и невидимыми. Сато ходил с длинной палкой и учил ею тех, кого видел и слышал. Учил до тех пор, пока питон Слона не разозлился и не вцепился в конец палки мертвой хваткой. Японец обрадовался – у него в руках очутился обалденный хлыст, с потрясающими болевыми возможностями, которые он тут же применил на нас. Слон попытался отобрать любимца, но к нему применили какой-то прием из древнего арсенала ниндзя, после которого наш любимый русский негр стал бледным как сливочный шоколад и валялся до вечера, зажав в руках едва ли не оторванную паховую гроздь. Вечером питон все-таки отцепился, когда ему наскучило, потому как бить стало некого – все так классно зашкерились, что Сато ходил с растерянным видом и звал всех поименно. Наконец, узкоглазому придурку пришла в голову мысль – позвать Кремня. Тот пришел, повел носом, подошел к тонкой березке, стоявшей возле коровника, и выделил ей порцию пенделей. Причем бил он аккуратно, чтобы только не сломать, но Водила с Резником слетели как орлы. Такими же методами сержант отыскал всех, кроме Психолога. После долгих, совместных поисков его нашли за унитазом. Как он там смог поместиться, знает лишь сам Психолог. Девчонки вечером молчали о своем обучении, лишь загадочно улыбались и смотрели на меня, как Битюг на сало…
  День 26.
  Сегодня наш сенсей учил нас различным приемам борьбы без оружия. Слона приколол стиль “Бешеный Павиан”, а меня “Пьяный Богомол”. Устроили спарринг. В результате Слон по мне ни разу не попал, а я, увлекшись и запутавшись, врезал каким-то крученым приемом Кремню в глаз. После этого сержант Кременчуг принял воспитательные меры, выпоров меня арматуриной. Было не больно, но обидно, потому что, разгоряченный схваткой Слон, прыгал вокруг и вслух мечтал занять место сержанта. После этого, устроили спарринг между Резником и Психологом. Резник дрался в стиле школы таэ – квон – до, Психолог же вдруг ни с того ни с сего начал применять приемы реслинга, которые органично вписались в его стиль – “Порхающий Мотылек”. В результате победила дружба пламени с мотыльком, когда Психолог применил запретное оружие – зажигалку на груди Резника, тот завопил и сдался, чтобы уберечь свою южную растительность. Вечером, мы снова было собрались выпить, но водка кончалась. Разгоряченный сенсей добыл из кимоно мобилу и отзвонился теще в Токио. Пока оттуда шел самолет с цистерной сакэ, сенсея Сато пробило на откровения, и он показал нам целую кучу очень древних и смертоносных приемов восточных единоборств. В знак благодарности, мы дали ему попользоваться тибетской “Камасутрой”. Сенсей прослезился и поклонился нам. Мы, очень довольные, ответили тем же. Зря мы дали ему книжки. Всю ночь отряд не мог уснуть, так как из палатки японцев неслись вопли, стоны и боевые самурайские кличи. Из хаты Кремня несся же отборный мат на пятнадцати языках. Да… Старый хрен пожил в свое удовольствие…
  День 27.
  Сегодня мы изучали искусство метания различных предметов. Сначала кидали ножи в чурбак. Потом, когда ножи стали втыкаться по рукоять, сенсей заставил нас ими перекидываться друг с другом, мотивируя это тем, что с оружием надо обращаться нежно и осторожно. Мы, мативируя его самого, стали перекидываться. Сначала все шло хорошо, но потом Водила подал Битюгу крученый, тот не растерялся и поймал зубами. Сенсей охренел и сказал, что такого быть не может и Битюг счастливчик, что еще живой. Услышавший это Кремень, подошел, хмыкнул и достав ТТ, пустил маслину в битюговскую тыкву. Тыква вовремя отреагировала и рядом с кинжалом в зубах засверкала пуля. Сенсей выпал в осадок. Отпаивали остатками водки. Потом продолжили занятия, метая друг в друга сюрикены, ножи, сякены, какие-то серпы на палках, камни, дрова и предметы обихода. Ловили их тоже чем придется. Я кинул в Слона цепочку с грузиками, рассчитывая опутать его и поквитаться за вчерашнее. Слон, как последний дикарь, кинул навстречу цепочке Калеку, который подвернулся ему под руку. Калека вильнул в воздухе, избежав столкновения с цепью, и каждый получил что хотел. Калека – приземлился, я – запутал Слона, Слон – я получил Калекой по морде. Вечером, забрав у пьяного в дугу сенсея полезные книжки, мы расселись читать. От девчат не было ни слуху, ни духу. Потом сенсей рассказал, что они организовали свой лагерь неподалеку и его жена обучает их таинствам своего исскуства.
  День 28.
  Сегодня была первая проверка наших способностей, как диверсантов. Нас отправили со свободной, диверсионной миссией в тибетский монастырь, находящийся у подножия Кайласы. Результаты превзошли все ожидаемое от нас. Одичав на горе, освоив редкие искусства, мы веселились напропалую. Психолог, закосив под православного священника, перевербовал на сторону Христа пятерых монахов. Водила замаскировался под яка и показал настоятелю джигитовку на незапряженной телеге. После того, как он поднял ее на дыбы, настоятель шизанулся и пошел куда-то вдаль, крича о том, что основал новую религию. Резник увел две телеги с тибетским крепким пивом и какой-то священной настойкой, которая была градусов под девяносто. Крэк нашел многолетние заросли ядреной конопли и устроил в молельне такой кумар, что монахи устроили дискотеку в стиле хеви метал. Слон с Битюгом посеяли настоящую панику, слиняв домой вместе с четырнадцатитонной статуей Будды, сделанной из бронзы. Жид, приняв вид странствующего монаха, впарил монастырским два мешка яковых костей, как святых мощей. Придурки отдали все ценности и даже некоторые предметы одежды. Я придумал нечто особенное – в разгар конопляного веселья, я, раздевшись до трусов, явился монахам на том самом месте, где стояла скомунизженная статуя Будды. Монахи прониклись моментом, а я –парами конопли, потому и дал им множество странных советов, как жить дальше. Монахи со всем очень быстро согласились, только один посетовал, почему же я так долго не снимал запрета свободной половой жизни. Я пришел в ярость и сказал, что раньше они были не готовы, а теперь, обретя совершенный дух в совершенном теле, пусть плодятся и размножаются. Всех святых отцов тут же как як языком слизал – отправились по деревням и селам – размножаться. А девчонки в это время занимались какой-то ерундой – лазили по кустам, прыгали по деревьям, перекликались голосами птиц и зверей, наконец взяли одного мальчишку в плен и смылись. Оказалось – Кремень поручил доставить ему языка с максимальной осторожностью. Вечером все парни получили разнос от Кремня и Сато, глаза которых были слегка на выкате от пережитого (ну выходишь ты по нужде, а тут толстожопая бронзовая статуя стоит, стадо яков и толпа пьяных и обкуренных новобранцев). Девчонки получили выходной по причине старания и прилежного исполнения задания. Кремень сказал, что пока по диверсантству у нас двойка, зато по терроризму – диплом с отличием. Потом ехидно у меня поинтересовался, куда делись остальные монахи обители, и кто теперь будет поставлять нам жратву. Я ни в чем не сознавался.
  День 29.
  Сегодня была диверсионная практика. Мы построили шалаш и посадили внутрь пленного монаха, а сами скакали по деревьям и ползали по кустам, перекликаясь голосами флоры и фауны. Психолога это так вставило, что он изобразил рев бегемотихи во время течки. В результате – Кремень прикусил язык, монах обосрался, половина стада яков прыгнуло с горы, вторая половина лежала в глубоком обмороке. У сенсея пошли конвульсии от такой диверсии и он снова сказал, что это терроризм. Потом тренировались подкладывать бомбы. Бомб не было – подкладывали куски базальта. Все так четко натренировались, что Кремню подкинули булыжник вместо подушки. Сначала все тихо ржали, представляя себе шутку, но он проснулся, поморщился, помял глыбу кулаком и, придавив щекой, продолжал спать дальше. Все прикусили языки. Потом все учили язык слепонемоглухих – кадр страшный, пока Сато показывал, у девчонок началась истерика. Когда Битюг попробовал повторить, истерика началась у пацанов. Когда все это увидел Кремень – он заржал так, что случилась лавина и безлюдный монастырь как хреном смело. Вечером пили сакэ, жрали рис палочками и болтали на помеси тибетского, японского и русского. Монаха, оказавшегося немым, а потом еще и бездомным, Кремень взял на хозяйство.
  День 30.
  Сегодня праздник – прошел месяц нашего обучения. По такому случаю, устроили дискотеку с попойкой, где наконец все определились со своими привязанностями друг другу. (Если кто тупой не понял – нашли себе пару). Психолог танцевал ламбаду со своей Аней. Крэк, обнявшись с нашей травознатицей Олесей, курил свои труднопонимаемые сигареты. Водила рассказывал Маше о своей детской мечте – преодолеть звуковой барьер. Жид уже составлял брачный контракт с Викой. Битюг распространялся о прелестях сала и родины толстушке Кате (Катя вздыхала и слушала с полным пониманием). Резник танцевал джигу для своей Гульчатай. Слон исполнял музыку на там-таме, одной рукой, второй он крепко держал Наташу, которая вообще-то давно и крепко его любила, но все боялась, что он ее съест. А я… А я что?! Мы с Настей сидели рядышком, тесно прижавшись и рассуждали о смысле жизни, посматривая на плывущие вдалеке под нами облака. Тем временем, одинокий Кремень в первый раз по-настоящему нажрался, собрал в кучу японцев и тибетца и стал им рассказывать, как хорошо было во Вьетнаме и как плохо было там всем янки. Узкоглазые, сидящие рядом, потели и дрожали, особенно, когда Кремень стал рассказывать о романтике ковровых бомбардировок. Микико вообще в обморок упала, когда наш бравый сержант доложил, что, взяв в плен американского офицера, они пытали его носками. Потом Кремень продемонстрировал пытку – японец с тибетцем тоже ушли в нирвану. Ночью спал один Кремень. Все остальные изо всех сил доказывали, что Чуо Банг не зря отдал им Камасутру. А монах медитировал на скале, изо всех сил.
  День 31.
  Сегодня с утра была тишина, мир и дружба, потому что Кремнь и сенсеи страдали жуткого бодуна, а похмелиться было нечем. Они было сунулись к перебродившему яковому молоку, но так радостно блевали, что плохо стало даже нам. Девчата сбацали нам завтрак по-японски: какие-то жареные кузнечики (специально ведь вниз спускались!), орлиные гнезда (натурально, вместе с яйцами, скорлупой и спящими птенцами – птенцов мы съели, а гнезда выкинули), еще какую-то гадость, но тоже вкусную. Наш начальник провел беседу с Сато и Микико, и они пришли к выводу, что мы не совсем безнадежные. В качестве продолжения обучения, японец стал учить нас быстро рыть ямы, для маскировки и засад, а японка стала учить девчонок чайной церемонии. Вой поднялся – мама не горюй. Нафига козе баян?! Что, простая русская девушка и чая заварить не в состоянии?! А нас ямы рыть? На горе? Слон сначала не втер и ринулся рыть яму. Полетели искры. Потом булыжники. Потом позвали Кремня и попросили посмотреть, какой обалденный погреб у него теперь есть и как из него достать Слона. Вот это оказалось первое дело, где пинок сержа был бесполезен! Тот не смутился, достал палочку динамита, поджег от сигареты и бросил вниз… Слон вылетел раньше, чем там грохнуло. Тем временем, Олеся снова замудрила чего-то с травой и после долгих поклонов, приседаний и вывертов, таки всучила эту чашку Микико. Та выпила и захорошела – побежала ловить мужа для срочного занятия кибернетикой. Пока ниндзи налаживали супружеские отношения, Кремень показал нам обалденный фокус – кинул пачкой туалетной бумаги в статую Будды. Сраная бумага воткнулась. Мы охренели. Раньше мы кидали от нечего делать разные предметы, но основное правило физики действовало – то, что мягче, не втыкается в то, что тверже. В области влияния сержанта, мировые законы физики отпадали. Вечером учили китайский и монгольский, пытались научить монаха говорить. Было бсполезно, пока Водила не догадался монаху налить. У того сразу стало получаться. После третьего стакана, монах четко послал нас по-русски к едрене фене и впал в медитацию.
  День 32.
  Злобный Сато, которому сильно надоела кибернетика за вчера, сегодня гонял нас по всему изученному материалу. Девчата сидели в позе золотого лотоса перед Микико и конспектировали “Жития гейш во времена династии Мин”. Кремень все не мог нарадоваться новому погребу и даже ласково назвал Слона “черножопым кротом”. Слон обиделся и закидал погреб назад. В то время как сержант в нём и сидел. К вечеру сержант вылез из-под обломков, и мы смотрели потрясающий фильм – “Как поймать и похоронить большую, черную обезьяну”. Смотрели часа два, пока Кремень не загнал Слона на березку. Серж пытался сшибить его пинками, попутно объясняя что – “Е….му гамадрилу больше не придется портить тибетский воздух”, но предки Слона подарили ему набор замечательных цеплятельных рефлексов. Устав от побоев, дерево переломилось. Слон шлепнулся на землю и притворился мертвым. Сержант поверил, но проверил серией смертоносных пинков. Слон не шевелился. Тогда сержант успокоился и пошел спать. Слон легко вскочил и побежал к своей Наташе за первой помощью. Вечером травили анекдоты на китайском и ели яковый бульон палочками. Монах вполне сносно говорил по-русски, но стеснялся. Учили его пятиэтажному мату. Завтра будем учить девятиэтажному с пристройками.
  День 33.
  Сегодня великий день. Сенсей Сато Матсанори посвящал нас в ранг ниндзя. Он проводил с каждым показательный поединок, вручал черную униформу японского покроя и именной меч – катану. Где он их до этого прятал – неизвестно. Девчонки сидели и аплодировали, только Настя обиделась и сказала, что тоже хочет быть ниндзя. Сато мягко улыбнулся и сказал, что для этого минимум надо выдержать с ним поединок. Настя легко согласилась. Микико почему-то сильно побледнела. Я тоже. Поединщики друг другу поклонились и начали бой. Не успел сенсей встать в позицию, как тут же исчез в вихре пинков, ударов, зуботычин, оплеух, навесом, апперкотом, с ноги, в прыжке, в подкате, с разворота. Вдоволь наиздевавшись, Настя прекратила свой мортал комбат. Пацаны смотрели на меня с сочувствием, а на нее с легкой паникой. Микико реанимировала мужа водкой. Сато встал, принес откуда-то кимоно с золотыми драконами и катану-переросток, дуру весом килограмм 10 и длинной сантиметров на тридцать больше самой Насти. Настя залихватски забросила меч на плечо и ушла к девчонкам. Потом все переоделись у форму ниндзя и пошли медитировать. Пока все сидели, закрыв глаза, зоркий Резник засек сенсея, который вместо медитации дул пиво. Сенсей просек атас и спрятал пиво. Его окружили и прижали к скале. Сато отпирался и отвирался. Ему не верили. Делать было нечего и чтобы не разделить участь бедного йога, сенсею пришлось достать волшебную мобилу и сделать звонок теще. Через три часа прилетел японский самолет с цистерной “Холстера” и сбросил ее на парашюте. Через полчаса с Кремнем связалось командование и спросило, какого хрена японские самолеты летают над тренировочным лагерем. В знак оправдания, Кремень притащил к радио в ноль пьяного Сато. Сато выдал по-русски настолько уважительную фразу, что командование дало отбой. Девятиэтажный мат это конечно хорошо, но такой небоскреб мог соорудить только японский ниндзя, ужравшийся немецкого пива с русской водкой и тибетским самогоном. Вечером все праздновали посвящение. Девчонки одолжили у парней их новые катаны, и станцевали “Народный японский танец гейш с саблями”. Потом Резник выдал сюрприз – внес поднос с шашлыком из яка и две бутыли вина из горного винограда. Посвящение постепенно перерастало в горское застолье, но длинные и красивые тосты портил Кремень, облаивая говорившего короткими, но емкими порциями мата. Ему казалось, что каждый раз, при новом тосте, проходит столько времени, что он начинает трезветь.
  День 34.
  Вот и наступил грустный миг прощания с нашими японскими друзьями и сержантом Кременчугом. Они объявили, что надеются на то, что даже такие балбесы как мы, смогли чего-то усвоить и можно считать, что свою первоначальную тренировку мы завершили. Микико не стала посвящать девчонок в гейш – потому как это профессия, а не искусство (просто это такая хитрая разновидность ниндзя, под прикрытием гейши), но выдала аттестат японской школы изящных искусств и каждой девушке по вееру. Мы заржали. Микико оскорбилась, достала свой веер, и одним махом снесла им бронзовому Будде ухо. Грозные взгляды наших подруг завершили картину. Кременчуг подходил к каждому из нас, обнимал, просил навещать старика. Слона он обнял так сильно, что тот не смог дышать, посинел и чуть не дал дуба. Сенсею Сато мы на прощание подарили “камасутру”. Он чуть не заплакал…от злости. Зато его жена была очень довольна. После этого в разные стороны полетели два вертолета – один в Японию, другой – в Свердловскую область, на военную базу “Тайфун”. Там, предполагалось, мы должны пройти тренировку спецназа и научиться пользоваться любым оружием. Так же были предусмотрены спецкурсы для каждого из нас.
  День 35.
  Разгар Учений.
  Весь отряд стоит на родной земле, глубоко дыша своим, русским воздухом. Все с умилением рассматривали простые русские лица парней, нарезавших круги по стадиону. Кислорода в воздухе было так много, что все срочно закосели. Но мы вели себя тихо, все время напоминая себе, что здесь люди, а мы секретная группа. Проходившие мимо солдаты с недоумением пялились на группку парней с девчонками, одетых в черные костюмы. Особенно прикольно смотрелся Слон – ночью такого хрен найдешь. Чтобы прочие атрибуты ниндзя не торчали во все стороны, мы их сложили в чемоданы. Настину же дрыну замаскировали ворохом бамбука – получилась этакая вязанка удочек. Водила с вожделением косил взглядом на любую проезжающую машину. Мы бы еще долго стояли и пялились на этот прекрасный мир, как будто не видели его лет двадцать, но тут подошел встречающий – подтянутый такой лейтенантик, с усиками и кожаной папочкой под мышкой. Он нам объяснил, что спецоборудование для обучения и дом для житья еще не готовы, поэтому нам придется провести ночку в бараке общего режима, проще говоря – с нормальными людьми. Все этому очень обрадовались, потому как соскучились по любому, кто не як и не тибетский монах.
  Только мы зашли в барак, как к нам вразвалку подошли несколько здоровенных парней, которые, лениво цедя сквозь зубы, стали нам объяснять наши обязанности. Мы долго слушали, развесив уши. Это видно были те самые “деды”, о которых нас предупредил по пути какой-то хиленький солдатик. Внимательно выслушав выступающих сограждан, Психолог, неторопливо поклонившись в лучших традициях высокой культуры ниндзя, послал их в очень отдаленные, даже с русской точки зрения места. Мы дружно восхитились высоким слогом. Когда до этих яков дошло содержание неторопливой речи худенького и маленького пацана, они взбесились как стадо баранов, увидевших перед собой новые ворота. Один из них ударил Психолога в лоб. Психолог внимательно рассмотрел кулак в полете со всех сторон, чуть ли не понюхав, и спокойно подставил свой лоб под удар. Конечность не выдержала и сломалась. В трех местах. Чтобы ей не было скучно, Психолог обработал и вторую, доведя ее до такого же совершенства. Все это заняло приблизительно полсекунды. Бездна времени. Сенсей бы выпорол любого, кто бы так тормозил. Потом в дело вступили Резник и Слон, потому что в обращении баранов к нам мелькнуло слово “черножопый”. Они не жалели ни сил, ни времени, ни пола, ни стен. Оставшиеся в сознании бараны бились лбами об пол, гундосили и просили их отпустить. Их выкинули в окно, не посмотрев на решетку. Вечером возле барака собрался весь гарнизон. Приходил медик и звал Слона, чтобы тот сам развязал ноги одному из “дедов”. Слон потом каялся – морской узел очень туго развязывается, а когда Слон предложил разорвать – медик хлопнулся в обморок, а больной обделался и поседел напрочь. В бараке ночевали мы одни. Вот и хорошо – спать в первую ночь на Родине было бы грешно. Был лишь один выход – кибернетика!
  День 36.
  Сегодня с утра нас перевели в спецпомещение – звукопрочное и ударонепроницаемое. Это для сна. Или для кибернетики. Был выстроен специальный стадион, где по идее должны были нас гонять до потери пульса. Было еще много чего интересного, но круче всего – новый сержант. Верзила под два тридцать, полное отсутствие юмора и голос как паровозный гудок. Звали его Андрей Тимурович Хазизулин. То есть Хазик. Он тут же начал орать, что ему по барабану, в каком гадюшнике нас держали до сих пор и чего мы тут знаем. Он выбьет из нас всю дурь вместе с мозгами и вправит туда дисциплину и послушание, ну и тому подобная лабуда. Всем сразу стало скучно. Наташа прислонилась к стенке стоявшего неподалеку сарайчика и задремала. Хазик просек это не сразу, но когда увидел, то завелся не хуже танка “Т-34”. Он начал так орать на бедную девушку, что она проснулась. Наташа недоуменно посмотрела на разошедшегося сержанта, немножко послушала и в качестве ответной меры – врезала локтем по стенке. Кирпичная конструкция с грохотом обрушилась, погребя под собой веру Хазика в мужскую силу. Сержант сомлел, но, взяв себя в руки, потребовал, чтобы мы отжались сто раз. Все отжались. На одной руке. Без ног. Охреневший серж сделал последнюю попытку спасти свой престиж, приказав сделать тридцать кругов по стадиону. Видно его личный рекорд. Все побежали. Водила увлекся и выжал 150 км в час. Когда пробежали, подняли сержанта и понесли в медчасть. В медчасти его реанимировали литром спирта. Видно спирт пробудил к жизни какие-то заплесневевшие извилины в мозгу этого солдафона, потому что он засел за нашу сопроводительную документацию. Когда он понял, что находится в кругу людей, прошедших Кайласу и Кременчуга, Хазик сбледнул с лица и после старался обращаться к нам по имени и отчеству. К сожалению обеих сторон за месяц интенсивной тренировки, такие важные детали нашей биографии стерлись из памяти напрочь, поэтому сержу пришлось довольствоваться кличками. На сегодня он всех распустил, мотивировав это временем, необходимым нам для акклиматизации.
  Все отдыхали как могли. У Битюга сегодня был день рождения, поэтому Жид рванул в самоволку, перепрыгнув через четырехметровый забор. Вернулся он через час, с пятью килограммами отборного сала, свежезасоленного. Все решили, что праздновать, так праздновать, поэтому рванули в самоволку все, кроме Жида с именинником. Хорошо иметь город возле базы! Мы затарились всем самым необходимым для празднования, не прибегая к пошлым способам оплаты. Девчата набрали цветов и мороженного, о которых давно мечтали, Слон сильно соскучился по вобле, которую он упер из ларька, проломив боковую стену, Крэк навестил аптеку, где набрал самых необходимых медикаментов для кибернетики – три мешка, Водила уволок два Запорожца – один себе, другой Битюгу в подарок, Резник свистнул три свиноматки и одного свинобатьку на предмет шашлыка, Психолог залез в библиотеку, набрал макулатуры и книжки “Как разводить свиней в комнатной обстановке” и “Методы засолки сала”, я прокрался в музей и скоммуниздил оттуда древнюю алебарду (потому как катана Битюгу шла, как рыбе зонтик – только в качестве открывашки). По пути домой мы вскрыли ювелирный и добыли оттуда предметы желтого металла в количестве 12 килограмм – девчонкам. Праздник удался на славу. Битюг снова плакал и говорил, что мы ему дороже всех на свете. Мы радовались и пили за его здоровье.
  День 37.
  С утра забежал рядовой с базы и по секрету рассказал, что город подвергся массированной атаке мародеров – невидимок. Нанесенный ущерб исчисляется миллионами. В ответ ему в лоб попал сапог, сопровождаемый пожеланием пойти и утопиться. Рядовой вник в сказанное и было пошел, но тут увидел Битюга, спавшего с алебардой в обнимку и увешанного золотом. Тут его и хватил кондратий. Пацан застыл соляным столбом и стал издавать невнятные звуки. Тогда уже проснулись все, и парня вынесло под градом оставшихся тринадцати предметов обиходов русского солдата.
  Тут к нам зашел сержант в парадной форме и в приказном порядке попросил постройться на плацу. Мы это выполнили с похвальной четкостью, так как Психолог подал условный сигнал на языке глухонемых – перекрутился и цапнул себя за задницу, что означало “Атас полный! Красная тревога!”. На плацу стоял бравый мужик в звании майора, но с мордой генерал-полковника. Он поздравил нас с повышением до сержанта и выдал первую зарплату. Зарплата не впечатляла – у нас лежало столько золотых побрякушек, что ее элементарно можно было просадить на водку. Что мы и пытались сделать, но Жид отнял все деньги. Он пошел с ними играть. На биржу. Потом Хазик, не обратив внимания на отсутвие Жида, решил устроить нам интенсивную тренировку. После того, как у него кончилась фантазия, мы сели медитировать. У видевших это солдат глаза были стеклянные и сильно напоминали запонки в стиле 60-х.
  Потом были спецкурсы. У Психолога – по допросу пленных. У Водилы – вождение различных видов плывающего, ездящего и летающего транспорта. У Слона с Битюгом – навыки использования тяжелого вооружения. У Крэка – химия и первая помощь. Меня же учили обращению с компьютерами и радиостанциями. Но сегодня было чисто конспектирование, поэтому обошлось без происшествий. Девушки хором изучали различные способы маскировки, косметики и отравляющих веществ. Потом Аня подала заявление и переквалифицировалась в группу Слона с Бугаем – ей очень понравились пулеметы и стингеры, говорила, что лучше дубины трудно найти, к тому же идет к ее костюму. Так ее и прозвали Анка-пулеметчица. Вечером учили немецкий язык и пугали дворника – ветерана. При возгласе “Хайль Сенсей!”, он впадал в стопор и лез в бутылку.
  День 38.
  С утра приехал Жид на машине. Собственной. Он сказал, что теперь нам нечего беспокоиться о старости – он нас обеспечил. Потом раздал каждому по мобильнику. Долго уговаривал Водилу стать его личным шофером, но, получив в лоб, принял отказ. Потом была утренняя тренировка с Хазиком – он не потерял надежду увидеть нас уставшими. Это было не впервой, но когда он приказал нам ходить строем и даже настаивал на этом, не поняв отказа – мы загнали его на дерево, под названием тополь. На самый верх. Он выл волком, но слезать пришлось самому. Последние десять метров он пролетел и шваркнулся об землю. Если бы так упал кто-то из наших, сенсей лично сделал бы ему харакири. А потом начались проблемы. Все злые после Хазика, мы пошли на спецкурсы. Жид тем временем дал взятку своему инструктору по экономике, сидел дома и играл на деньги в интернетовской бирже. Водила поспорил с учителем вождения на ящик водки, что он сможет поставить танк на попа. И выиграл – танк стоит до сих пор. Учитель долго ходил вокруг танка, махал руками и даже попробовал его опрокинуть на место – не получилось. Позвали взвод солдат – не получилось. Оказалось Водила наступил на танковую задницу и держал, пока взвод напрягался. Я увлекся компьютерными вирусами и даже один написал. Потом запустил на “Фоменко.ру”. Через двадцать минут пришел грустный Жид и рассказал, что успел выйграть только миллион долларов, потому что потом Интернет накрылся. Весь. Пока не начался мировой кризис, я быстренько запустил туда антивирус. Инструктор по компьютерам подошел ко мне, посмотрел исходники, пошел в туалет и повесился. Настя посмотрела на меня с укором. Я покаялся и был прощен. Девчонки загримировались под чеченских террористов и встали под плакатом, посвященным этим самым террористам “Их ищет милиция”. Мимо проходила секретарша комдива… Ищут ее до сих пор. Гример был в восторге. Крэк намесил какой-то гадости, которая в виде порошка, действовала не хуже водки, но при добавлении воды становилась очень мощной взрывчаткой. Испробовали на хомяке. Хомяка сильно проколбасило, он поймал сильный кайф, а потом взорвался. Вместе с половиной лаборатории. Инструктору сделали выговор. Посмертно. К вечеру Водила добил своего учителя – сначала взял звуковой барьер на кукурузнике, потом сделал мертвую петлю на вертолете. В нетрезвом виде. Учитель пошел вешаться в сортир, но там было занято. С горя он напился в баранку.
  День 39.
  Сегодня были разборки по поводу многочисленных физических и психических травм, полученных персоналом базы в ходе наших тренировок. Хазик уволился. Не посмотрев на трибунал, он дезертировал в содружественную Австралию. Начальство нам поставило на вид за поведение, лишила зарплаты на полгода и предупредило о скором прибытии нового инструктора, который заменит нам Хазика. Ну-ну. Посмотрим. После разборок мы дружно медитировали на стадионе, пытаясь восстановить душевное равновесие и воссоздать совершенный дух в совершенном теле. Настя с Аней фехтовали на дуэли. Настя своим трехручным чудовищем, Аня – двумя ломами. Водила гонял на своем Запорожце, который успел перекрасить и поставить движок от “Скада”, стоявшего в отдалении. Жид подсчитывал будущие доходы, которые принесет ему покупка “Лукойла”. Наконец рядом с визгом остановился уазик и из него вылез древнющий дед, казавшийся папой тому монаху, который встречал нас в Тибете. На деде сверкали погоны полковника и казацкая шашка. Все решили, что он выбрал это место для последнего успокоения, но дедуля подковылял к нам, остановив по пути ногой Водилу на запоре, который как раз тормозил. Запор вместе с Водилой зарылись носами в асфальт. Девчата – фехтовальщицы подошли поближе. Дед посмотрел на них с презрением, выхватил шашку и показал офигенную ката-но-тсисуме в стиле сингоку дзидай на полусогнутых по школе китайских мандаринов. Челюсти всех без исключения выпали из полагающихся мест. Дедуля поднял свою, упавшую от боевого клича, вставил на место и пришамкивая представился – “Полковник в отставке, старший инструктор Российской Федерации, Агафонов Петр КРЕМЕНЧУГ”. Папа нашего незабвенного сержа Кремня. Оказывается, наши девчонки еще не разучились падать в обморок. Слон заплакал и полез обниматься. Было сказано много хорошего и доброго, иногда даже матом. Полкан не понравился лишь питону Слона, которого все уже давно считали братом, другом и подушкой. Питон начал смотреть своим гипнотизирующим взглядом на деда. Дед ответил тем же. Питон пожал плечами и полез к деду в глотку. Едва успели за хвост вытащить.
  Вечером пили и вспоминали былое. Дед кривился и говорил, что Кремень нас разбаловал и держал в холе и неге. Потом выпил и подобрел – сказал, сделает из нас настоящих мужиков. Девчонки спросили - это как?! Дед сурово заметил, что если жизнь заставит или Родина позовет, он им сам хер прикрутит, от себя оторвет, ему он больше ни к чему. Все побледнели. Ночью снились кошмары.
  День 40.
  Сегодня, после утренней медитации на стадионе, Полкан (мы стали звать деда именно так, потому что отдавал приказы сердитым взлаиванием), приказал показать, чему там нас его сынок выучил. Калека напрягся и выдал свой фирменный прыжок на 30 метров вверх строго по вертикали и свечкой. Дед хмыкнул довольно. Психолог расколотил головой тринадцать кирпичей. Зараз. Дед сказал, что это мало и добавил до тридцати. Психолог подпрыгнул на три метра и пошел головой вниз, разбил все, но потом полчаса ходил кругами и говорил невнятно. Битюг со Слоном устроили спарринг в стилях “Бешеный Бык” и “Гневный Носорог”. Победил дед, поставив какую-то хитрую подножку обоим. Сказал им, что они засранцы и умеют только кривляться. Крэк продемонстрировал недюжинные способности в умении быть невидимым и неслышимым и спер у Полкана фляжку с коньяком. Дедуля похвалил сперва, но потом долго выл на каком-то неизвестном нам и очень богатом языке – Крэк вернул пустую фляжку. Я выжал БТР. Дед походил, походил вокруг, потом засмеялся и отошел. Сначала я не понял в чем дело, но когда вошел в землю по самые гланды, вспомнил, что я нахожусь на мягкой земле своей Родины, а не в скалистых утесах Тибета. Доставали меня тем же БТРом, привязав трос за уши. Потом Настя долго гладила мои уши, свисающие до плеч, и ласково называла “моим зайчиком”. Когда меня увидел Слонов питон – он так хохотал, что упал с люстры в кастрюлю с борщом. Борщ получился наваристый, а питон – ошпаренный.
  Потом Водила показал деду свою скорость в беге, перебив собственный рекорд – 213 км/час. Дед сказал, что неплохо, но бег на четырех конечностях сильно повышает скорость, маневренность и при этом сильно снижает шансы на то, что нас засечет неприятель. Через пару часов тренировки, все бегали как надо, но стадион был маленький, поэтому мы все замаскировались под оленей и гоняли вокруг базы. Через час пришел бледный лесник и спросил, никто не видел здесь новый вид скоростных оленей. Нет. Водила вышел на трассу и вдарил по прямой со всей дури. Обогнал мерседес какого-то генерала, который шел на пределе – мерседес закрутило в турбулентном потоке. Но звуковой барьер Водила пока не преодолел. Вечером дед травил байки о том, как с одной шашкой вышел на взвод танков и порубал их все. Я сидел и хлопал ушами. В прямом смысле. Друг об друга. Покраснение прошло, но уши уменьшаться не хотели – потом я их прятал под бандану, когда выходил на люди. Потом учили персидский язык, а дед экзаменовал девчонок по теме “Жития гейш эпохи Мин”.
  День 41.
  Сегодня тренировались фехтовать. Настя вызвала всех ребят на спарринг и одолела своей катаной. Вышел я. С двумя катанами. Еле отбился. Разозлился и дал ушам по катане. С четырьмя катанами я стал непобедим. Настя еле отбилась. Взяла в другую руку Битюговскую алебарду. Бой закончился вничью, но уши потом ныли от такой нагрузки. Дед оседлал Водилу и показал джигитовку с шашкой. Потом все девчонки расселись на пацанов и устроили конное состязание. Мы с Настей победили всех кроме Маши с Водилой – их ведь хрен догонишь.
  Потом от Полкана поступил новый приказ – учиться быстро и бесшумно ползать. Тут всех уделал Слон – он долго наблюдал за своим питоном. Водиле сделали выговор, потому как быстрота быстротой, бесшумность бесшумностью, а клубы пыли за спиной – это плохо.
  На спецкурсах учили разбирать и собирать автомат Калашникова. Жид собрал два автомата из одного. У Крэка получилась М-16. Инструкторы попросили повторить. Жид собрал два автомата и дамский пистолетик. Крэк – М-16А2 со встроенным гранатометом. Инструктора попросили выпить. Потом стреляли из спецназовских арбалетов. Водила пальнул мимо, но засек, догнал стрелу и воткнул на место. Наташка стрелу метнула. В десятку. Инструктора, видно, тоже были в Тибете, потому что впали в нирвану. Я дал ушам по пистолету, рукам по автомату и устроил побоище мишеней. Видел бы это дедушка Шварценеггер. Удавился бы. Инструктора вышли из нирваны, попросили выпить и повторить. Им налили дважды. Они пришли в себя и стали нас консультировать о пределах возможностей нашего вооружения. У Битюга с ними завязался спор – можно ли из пулемета сбить вертолет. Они ответили что можно, но сложновато. Битюг возразил и в знак доказательства, метнул пулемет в противобомбовый бункер. Тот воткнулся. Наполовину. Инструктора ушли в кому.
  Устроили сегодня музыкальный вечер. Так как из инструментов была лишь балалайка, то все импровизировали. Получился классный музон, но всех прещеголял Полкан – он выпил, выкурил папироску, взял балалайку и исполнил потрясную органную фугу. Аплодисменты неслись даже из гарнизонных бараков.
  День 42.
  К нам приехали гости из столицы. Начальство то бишь. Им, видите ли, до усрачки захотелось увидеть, чего могут те молодые бойцы, которых они отдали на растерзание Тибету и обоим Кремням, и вообще, сколько нас осталось. Приволокли с собой делегацию американцев, которых охранял взвод мордатых морпехов.
  Мы построились и наш самая большая шишка завел речь. Он болтал о том, что на наше обучение были затрачены миллионы долларов (ага, точно), годы труда и напряженная работа его, генерала лично (брехал, как истопник). Теперь, сказал он, настало время продемонстрировать, чему мы успели научиться и вообще, что мы можем противопоставить взводу элитных сил Соединенных Штатов. Морпехи ухмылялись, глядя на Психолога с Жидом, но на Слона смотрели с уважением. Я посмотрел в окна казармы и увидел руки солдат, которые слаженным движением творили крестное знамение на америкосов, кажется, я даже услышал заупокойную, но могло и показаться (с такими ушами я не только слышал все вокруг, но даже принимал радиосигналы). Мы решили вести себя скромно. Сначала были проведены забеги на пятнадцать километров. Водила и американец бежали почти наравне, Водила чуть впереди, причем все чуть не закончилось раньше времени, так как Водила забалтывал американца на бегу, сыпал анекдотами. Американец чуть не сдох со смеху. Но потом Водила принажал, дошел до отметки, скрывшись с глаз американца, встал на все четыре колеса и прибыл к старту за восемнадцать секунд. Первая победа.
  Потом проводились конкурсы на спасение утопающих. Сначала тонул Слон. Морпех ринулся в воду и, пыхтя, доволок Слона до берега. Потом с облегчением залез на его место. Слону было западло лезть снова купаться, и он кинул своего питона. Морпех спасся сам из воды, а вот спасать его от змеюки полезло человек десять. Но по скорости спасения, Слон выйграл.
  Следующим этапом была стрельба по мишеням из разных позиций. Тут себя показали девушки. Пока морпех задумчиво целился в мишень, Катя залихватски подхватила два калаша и стала стрелять очередями. По воробьям. Те сыпались градом на морпеха и мешали стрелять. Он пожаловался начальству. Начальство запретило отвлекающие маневры, но все равно выиграли наши.
  Потом метали ножи в мишени. То есть морпехи метали ножи. Мы метали сюрикены, катаны и калаши. По очкам выиграли морпехи, потому что у нас засчитали только сюрикены. Ага, когда из центра мишени торчат 10 калашей, это не считается?
  Потом прошли занятия по строевой подготовке. Всухую выиграли морпехи. А где это вы видели, чтобы ниндзя строем ходили?
  Наконец раздалась заключающая часть – рукопашный бой с оружием и без оружия. Вот тут мы посовещались и решили – живьем не брать, пленных не оставлять. Пока все готовились, Олеся преподнесла начальству чаю с тибетскими травами. Отбивающими всю память до пятилетнего возраста. Когда Крэк заканчивал паковать морпехов, потерявших сознание, много зубов и немножко мозгов, Олеся угостила чаем и их, правда пришлось воспользоваться клизмой. К вечеру все гости плакали и пис