Клеоpatra

Два часа пустого разговора… редкие мысли мелькают в голове… я даже ни о чем не думаю… жалкая память жжется где-то рядом с желудком угольками воспоминаний… ушла я…
Знаешь, пустые автобусы стали частью меня… я смотрю в их запотевшие окна и думаю о тебе… почему-то тебя не хватает… мой милый псих… мне не хватает тебя, моя болезнь… я чувствую, как сердце затихает в груди и слушает память… а та поет странные песни… песни, написанные тобой… и в каждой строке я вижу тебя…
Я так хочу тебя узнать… в толпе снующих туда-сюда лиц… выхватить из толпы… и просто молчать глядя в глаза друг другу…
Или молчаливо наблюдать за тобой, провожая тебя взглядом… смотреть тебе вслед, смотреть, пока не ослепну… ибо за прозрением, вИденьем, приходит слепота… и я буду видеть как ты сначала чуть поведешь плечом, потом оглянешься, почувствовав на себе чей-то взгляд, отвернешься… и лишь потом, чуть позже ты поймешь, что это была я… но только тогда, когда я уйду в прошлое…
Твой подъезд станет для меня домом… я буду сидеть там каждый день, забившись в угол… прямо у почтового ящика… совсем недалеко от него… я буду смотреть, как ты каждый день поднимаешься по лестнице, гремишь ключами, и косишься на забившийся в уголок последний луч уходящего лета… падающего солнца… некрещеной осени…
Можно, я буду частью тебя? Только немного… хочешь буду твоей новой кровью? Можно? Только до последней капли… только будь… во мне… в себе… в них…
Глаза, наполненные слезами – наши глаза… сжатое в кулак сердце – наше сердце… только вот крылья одни на всех… печаль…
Свет… где-то вдалеке… так далеко, что его и не видно…
Я знаю, что такое чувствовать… я знаю, что чувствуешь ты… наверное, я тоже псих…
А.

---

Дельфин - Радиоволна

«Здесь, на границе, листопад. И хоть в округе одни дикари, а ты – ты за тысячу миль отсюда, две чашки всегда на моем столе»

---

Chicane - Alredy There

я знаю, что мои мысли уже кем-то надкусанны, кем-то обесчестены... я вкушаю их не первой, ибо я не первая... ибо мне не суждено познать истину...
твои глаза надорваны переполняющими тебя слезами.. ты тянешь руки к солнцу, которое слепит тебе глаза, которое так хочет увидить твои слезы, так хочет забрать твою душу, ибо оно живет душами... но ты не первый, тебе не суждено быть первым... и потому оно уже присытилось, потому оно просто смотрит на тебя...
каждый из нас идет к своей цели... нарисованному больной фантазией миражу... ты делаешь шаг вперед, я - шаг назад, но придем мы все в одно и тоже время... ибо имя этому времени одно...
не ты первый, не я первая... хотя успокаивает тот факт, что не мы последние... только мы с тобой об этом не знаем... мы даже не догадываемся... потому что те, кто был раньше нас откусили как раз тот самый кусочек от мыслей, где было написанно обо всем... обо всем на свете... и в тьме тоже...
и мы будем идти, ослепленные этим палящим солнцем... ослепленные своими желаниями... будем идти дальше...
и если мне сейчас надо остановиться и прикурить не первую в своей жизни сигарету и сделать не первый свой выдох, то ты будешь жить, будешь заниматься тем, что любишь больше всего на свете, однажды мы встретимся, однажды будем работать вместе, однажды назовут новым, однажды - классикой... и на опавших листьях новой
осени будут прожилками гореть наши вены, мир будет помнить, а люди лететь вниз, вместе с нами... и кто-то сгниет, кто-то будет ждать зиму, чтобы навсегда уснуть в ее ледяных объятьях, а кто-то просто будет любить и пустит корни теплой весной... листья не прорастают? бред... я же знаю, бывает же чудо... и мы будем жить вечно... просто потому, что мы умеем любить, просто потому, что у тебя есть мир, заключенный в твоем огромном сердце, а у меня есть вера, которая забилась в угол и дрожит, поджав под себя колени, плачет и смотрит огромными синими глазами на все. что вокруг происходит... а ее сестры взмывают в небесную лазурь, парят на своих белых крыльях и... и падают... все рано или поздно падают... а вера их лечит, своими слезами, своими руками, теплыми, как руки матери, и отпускает дальше жить, мы не можем по другому... просто не можем...
верь в себя и она будет тебя хранить...
все равно - не мы первые, не мы последние.

---

Дельфин - Теплан

странные люди вызывают странные слезы...
сегодня ты будешь пьян и тоже накричишь на меня....
когда-то давно я была отбросом общества, сейчас я стою на краю и думаю - а не отброситься ли вообще?
думаешь, я рехнулась?
да-да... рехнулась...
представь, что меня больше не будет...
представил?
не лги...
ничерта не измениться...
хочу и реву...
да, хочу...
да, люблю...
я сказала - отстань...
отстань! дай я выревусь!
отстань от меня! убери свои руки!
убери..........
убери свои глаза... спрячь их! я не хочу больше их видить...
перестань пить меня... капля за каплей... капля за каплей...
ты уже пьян...
оставь меня...
дай мне замерзнуть, ибо я больше не хочу чувствовать...
дай мне вдохнуть холодного воздуха... кристального воздуха зимнего мира... ледяного воздуха морозной войны...
дай мне шагнуть в него...
отпусти...
я хочу лететь... и мне все равно - вверх, вниз... главное - лететь...

отпусти...

бесплотная тишина...
бестелесная я...
бессмысленная жизнь...

алые снежинки падали на мое белое лицо, укрывая собой застывшие безмолвные слезы в распахнутых ночи глазах...

---

Линда - Белое на Белом

оБрывок первый

Снег... Серый от ночной темноты снег падает стылым пеплом на промерзшую черную землю. Чьи-то глухие шаги эхом прокатываются по коридору прижавшихся друг к другу бетонных коробок и прячутся в арке дома напротив, ожидая, когда безликий силуэт их догонит.

Тени исчезают в полночь. Люди исчезают вместе с тенями...

Я смотрю, как очередная машина пролетает мимо меня. Новая затяжка мешает никотин с мыслями: "Домой, верно, спешат. А куда еще спешить? тем более в такое позднее время... конечно, домой..."
Зажмуриваю глаза и вижу, как ключ проскакивает в замочную скважину. Пара тихих щелчков. Осторожный поворот ручкой. Главное - делать все это почти бесшумно, чтобы не разбудить тех, кто спит там - за дверью, дома...
Переступаешь порог и поспешно закрываешь дверь, словно бежишь от кого-то, прячешься. Щелкает замок и ты облегченно вздыхаешь... Я дома...
Снимаешь пальто, стряхиваешь с него первый в этом году снег, кружащий сейчас за окном в безлюдной морозной тишине.
Расправляешь уставшие плечи, помятуя про себя зиму: "Черт бы ее подрал, сколько тяжести на себе носим!" Но ты уже спокоен... ты дома!
В коридоре, громко мурча, появляется белый пушистый кот. Переваливаясь с бока на бок, он, словно перекатываясь по полу, подходит к тебе, садится у ног и начинает аккуратно, почти нежно, грызть "язычок" только что снятого тобой ботинка. Странно, но ты даже не злишься, просто смотришь, как этот карапуз радуется своей новой забаве и начинаешь его передразнивать, глупо и почеловечески неумело фырчишь.
Вскоре флегматичный взгляд пушистого любимца поднимается к твоему лицу. Кот на пару секунд замирает, даже перестает мурчать, просто безотрывно смотрит на тебя. Ты, проваливаясь в его огромные мендаливидные глаза, застываешь на месте... глупый человек с ботинком в руке, балансирующий на одной ноге, ты молчишь...
Между вами то, что невозможно объяснить, то, что невозможно понять, это можно только почувствовать...
Ты дома...
Человек слаб по своей природе, и ты уступаешь первым. Улыбаешься... берешь кота на руки и идешь на кухню. Именно туда и никуда иначе. Ибо там в тусклом свете "ночника", висящего над столом, ты услышишь: "Почему ты так поздно? Что-то случилось?" И эти влажные глаза на любимом лице буду прятать в себе столь дорогое волнение и отчаянную тревогу... Ты тонишь в них и молчишь. Молчишь потому что вы оба итак все знаете, вы оба чувствуете.
Легкий поцелуй... и едва слышное "я дома".

оБрывок второй

Последний этаж. Элитный жилой комплекс с видом на чудесный кленовый парк. Рядом раскинулось искуственное озеро, в котором плавает такая же искуственная рыба и искуственные лебеди рассекают отражение грязно-серого неба и блеклого солнца, запутавшегося в тяжелых зимних облаках. Интересно, а небо реально?

Я лежу на спине на полу своего Пентхауса, раскинув руки и ноги в разные стороны. Проплывающим над стеклянным потолком облакам я напомнила бы звезду, отдыхающую на дне искуственного озера... но мне на это наплевать... я бездумно смотрю в небо и растекаюсь под его давлением в сотни атмосфер как желе под солнцем и мне уже все равно... со всех сторон на меня давит куда сильнее небесной глади Clint Mansell и Kronos Quartet своими галлюцинациями, полнящими старый фильм Requiem For A Dream... их Fall - Marion Barfs разрывает сердце на части... у меня нет сил даже закрыть глаза... у меня нет сил даже выпустить наволю слезы...
А облака плывут и плывут... словно бегут куда-то... странно, но ведь у них тоже нет сил... нет сил чтобы разорваться белым снегом над этим искуственным городом, укрыть его, изменить... стереть всю похоть, обратив в невинность и девственность все, что придумано нашим больным воображением... сами мы ведь не сможем, мы слабы по своей природе... О, Господи, помилуй нас.

(с) me (как в прочем и всегда...)

---

Clint Mansell (Featuring Kronos Quartet) - Requiem For A Dream - Summer - Summer Overture

Путь от края до края. Легкая поступь безумия. Нарисованные глаза на бесчувственном лице. Руки, прилепленные липкой жвачкой усталости к сутуленным плечам. За ними развиваются бесцветные волосы. Чуть присогнутые болью в коленях ноги. Скрипящий ботинок с развязанным, серым от пыли мыслей шнурком. Отрешенность.
Такой я предстаю перед вами.
Для себя – комок пустоты. Но расстаться с собой я не могу.
В проржавевшем сердце сгустки застывшей крови. Они едва заметно перемещаются в этом старом стальном двигателе жизни. Увы, сердце не вечный двигатель. А, может быть, и к счастью. Хотя, какая собственно разница, если ты пустота.
Присутствие утеряно. Есть только смутные представления о том, что для кого-то этот мир является реальностью, но лишь смутные и лишь для кого-то.
Последнее время падает песчинками багряного цвета за прозрачной гладью стекла. Я вижу, как оно медленно устилает мой путь в бесконечность среди нависшего тяжелым смогом безразличия вечности. Этот путь от самого начала безысходного существования совершенно обычной человеческой особи превратился в пустыню страха и колкого одиночества. Идеальные мечты появляются где-то у самой кромки горизонта отчетливыми миражами, до которых, как кажется, так просто дотянуться рукой.
Черт с тем, что иногда приходится тянуться так, что мышцы рвутся на тонкие ленты и развиваясь на ветру, напоминают бессловесное древо желаний, расшитое платочными узелками.
Черт с тем, что иногда не хватает сил на то, чтобы хотя бы дышать, пробираясь сквозь зыбучий песок соблазнов, преграждающий путь к цели.
Черт с тем, что, приближаясь на шаг к этой самой цели, ты теряешь то, что истинно важно, теряешь время. Каждая секунда, приближающая к ней, тащит тебя вниз тяжелым багажом опыта, возможно, мудрости.
Черт со всем этим.
Ведь пробираясь все дальше и дальше, протягивая руку к безразличному горизонту, хватая в истерике облака и срывая их с нарисованных небес, падая на колени, разбиваясь в кровь и мешая ее с солью слез, начинаешь понимать, что столь четкий некогда мираж становится все более обтекаемым, расплывается как плавленый сыр, опровергая своим существованием все законы. Вот она… абсолютная иллюзия. Иллюзия, к которой я иду всю свою бесконечную жизнь.
Мой шаг вымерен временем, мной самой. Я смотрю на то, как мое сердце стареет в этой обжигающей пустыне одиночества, как его разъедает ржей невысказанных чувств и притворств. А я все иду… иду к своему краю.
Посмотрите на меня! Слепое стремление к идеалу разменяло меня на золотой песок, раскалило на солнце чужой любви… я вижу, как сердце рассыпается багровыми крупинками, заполняя собой мою пустоту - стекло моего бездушного тела. И я вижу, как он смотрит на меня, он – человек, идущий за мной, зажигающий это палящее солнце каждое утро у меня над головой, любящий меня.
Для него я время, потраченное на бесконечный путь к горизонту, путь длинной в жизнь. И он идет, идет и бурчит себе под нос: Ну и черт со всем этим…
А я уже начинаю плавиться, растекаться аморфным миражом под этими голубыми нарисованными небесами в его глазах. Скоро мой путь затеряется в смоге вечности. Разменяв себя на песок, я стану им, вами, стану частью этого мира, вашей реальности, пустыни душ, в которой навсегда потеряю свою отрешенность среди таких же песчинок счастья. И кто-то другой будет идти и бормотать: Черт с ним. Черт со всем этим… Но у него будет свой, иной горизонт, горизонт, у которого мечты обретают свою законченность.
Оглянитесь назад, глаза человека идущего за вами прекраснее равнодушия и безразличия однообразия пустыни выдуманного одиночества. Не лгите сами себе, вы же видите, а если нет – то, значит, просто не хотите замечать. Сотрите краску нарисованных глаз со своего лица, откройте истину. Будьте сильнее меня. Скажите: Черт с ним… черт с этим идеалом!
И улыбнитесь идущему за своей мечтой.
А я буду замирать, глядя на вас, делая ваше счастье вечным. Ибо у горизонта я пополню собой песочные часы Вселенной.

---

Linkin Park - From The Inside

Весь мир покрылся ледяной корой,
И ваши имена сменяют буквы пустоты,
Лишь взмахи крыльев воронья порой
Сбивают с такта пенье стылой тишины.
Мне не забыть всех тех, кто был со мной,
Мне не понять всех тех, кто оплевал
Мечтания познавших истину весной,
Принявших смертный бой средь скал.
Мои стихи о вас, неверящие души в Бога,
Расплывшиеся солью по моим зрачкам,
Ласкающие серой пеной моря холод
Лица. Я скрыла вас за теменью в очках.
Вы память человека, отпустившего в закат
Трёх птиц, покрыв их всех ночною краской,
О вас поёт в глухой тиши набат,
Вы – ангелы написанною жизнью сказки,
Той пламенной весны, одетой в радугу цветов,
Раскрашенной в тоске художником Всевышним,
Я отпускаю вас из моих бледных снов,
Летите прочь, пусть вашу песнь иные слышат.
Скажите им, что есть любовь в сердцах,
Скажите о неверности моления о Смерти,
Скажите им, пока горит огонь в глазах
Живущих, и не дайте им ослепнуть.
Не дайте, умоляю вас, как я давала им,
Отправив их на задний двор сознанья
Отказом подарить последнее свиданье,
Перед отъездом в свой загробный мир.
Поведайте им то, что не успела я,
Жалея данных при рожденьи Богом сил,
И мой полёт без крыл средь воронья
Пусть помнят те, кто рядом со мной был.
И их рука разрежет холодеющий гранит,
Вы обретёте имена, что потеряли в прошлом,
И станет нужен тот, кто был забыт,
Получат лица похороненные кости.
Три птицы, пролетая неспеша
Меж скал, что звались прежде – люди,
Откроют истину, промыв слезой глаза,
Кто видел их, тот больше не забудет.
Любовь, Надежда, Вера по весне
Разрежут тучный полог мёрзлых век,
И в прежде умирающей душе
Проснётся новый сильный человек.

Убивший вас да будет сослан в ад,
Там сняв очки с белёсых глаз,
я буду ждать,
И трещины, что на обветренных губах,
Как солью, будет моё имя разъедать
Беззвучною мольбою о скорейшей смерти…

Так лучше, люди, здесь любите и надейтесь, верьте…

---

Clint Mansell (Featuring Kronos Quartet) - Requiem For A Dream - Fall - Marion Barfs