Саратов город хороший. Я там родилась и мне за это дали медаль "Рожденному в Саратове". На одной стороне медали был изображен Чернышевский, а на другой солнышко. То есть будь таким же умным и сияй как солнце. В детстве я любого могла за пояс заткнуть вопросом: "А у тебя медаль есть?". Ну чем тут крыть? Росла я за полярным кругом, и город, раздающий медали младенцам, казался мне солнечным и очень культурным (недаром же Чернышевский- символ) и мечтала я поступить в Саратовский юридический институт и поселиться на берегах Волги навечно.

За год до окончания школы приехала я на разведку, оглядеться, на Чернышевского вживую поглядеть, благо остановиться было где - у меня там тётка живёт. Еду как-то в троллейбусе с пляжа, за окошком Волга, дома, церкви проплывают - красота. Вдруг чувствую на себе пристальный взгляд, голову поворачиваю - взрослый парень ласково так смотрит на меня из-под поручня, а глаза у него синие-синие. Классный в общем. Прибыли на конечную, парень у выхода стоит и руку мне подает торжественно так. И зачем он это? Смотрят же все. Неудобно. Но деваться некуда - познакомились: он Сергей, я - Юля, очень всем приятно.

(Читать далее)

- Тебе сколько лет? - спрашивает.

- Шестнадцать, - говорю.

Он залился умиленьем.

- А тебе сколько?

- Да я старый уже... Двадцать пять.

И, правда, староват, даже страшно немного, ну ладно, посмотрим, что дальше будет. Через двадцать минут знакомства Сергей объявил, что мы с ним поженимся. Я внимательно посмотрела на нового знакомого и подумала, неужели с ним мне придётся провести всю жизнь?

Сергей тем временем продолжал - "Через год ты поступишь в свой юридический, жить будешь у меня....". Я хотела было возмущенно протестовать, но он меня опередил - "У нас ни-че-го не будет. Ничего. А вот ещё через год тебе исполнится восемнадцать и мы поженимся". Я задумалась - а может и правда – судьба + Саратов + Чернышевский Начали мы встречаться. Он кормил меня мороженым, водил в кино, в театр, на выставки, часто говорил о том, что я настоящая леди, принцесса крови просто, что таких удивительных утонченных чистых девушек он никогда не видел, что у меня та-аки-и-и-е глаза, что я даже сама не знаю какие. Я слушала, открыв рот - мне всё это впервой было.

У нас и правда ничего не было, берёг он меня, пылинки сдувал, на руках носил, цветы дарил каждый день и стихи читал хорошие. Так прошло недели две. За это время он успел уже утомить комплиментами и восторгами, и захотелось мне сделать что-то плохое, совсем неизысканное, грубое даже, а духу не хватало, да и повода не было. Но бог, не зря, видать, на небе сидит - далеко глядит.

Как то раз привезли мои родители с рынка великое множество всяческих фруктов в том числе целое ведро слив. Я как все дети севера с хронически-врожденным авитаминозом, сливы любила беззаветно и съела за один присест килограмма два. Только я со сливами закончила, звонок в дверь - Сергей пришел, гулять зовет на набережную. Гулять так гулять - сарафан надела нарядный, белоснежный с синими цветами и вперед. А путь от тётиного дома до набережной неблизкий. Сначала пешком надо идти до остановки, потом минут сорок ехать на троллейбусе, а потом ещё двадцать на трамвае. Когда мы прибыли на место, почувствовала я легкое щекотание в животе - вроде как сливы-то уже переварились, но значения не придала - травка зеленеет, солнышко блестит - гуляй да радуйся. Зашли мы в кафе, мне - мороженое, ему - пиво. Сидим болтаем. Он опять любимую песню про мои прекрасные глаза завёл, я, как обычно, слушаю внимательно, улыбаюсь загадочно. После пятой порции мороженого наскучило мне в кафе париться - пойдем, говорю. Встали мы, и почувствовала я, что сливы с мороженым в контакт вошли - ситуация аварийная. Беспокойно мне стало, и солнышко уже не радовало. А Сергей на меня внимательно посмотрел и говорит "Юленька, ты в туалет случайно не хочешь?". Хотела я было ответить "хочу", но вспомнила тургеневских девушек, заветы пионеров - героев и твёрдо сказала "нет". Он, главное, переспросил - "Точно не хочешь?" Я промолчала - тема-то для леди недостойная - понимать должен.

Ладно, идём, гуляем. А мне уже свет не мил, думаю, как бы сбежать домой побыстрее. Сергей глядит - не весело девочке его, спрашивает - "Юленька, что ж ты загрустила, может шоколадку хочешь, может в кино или на кораблике по Волге покататься?" Я ему, капризно так, не аристократически совсем, отвечаю - "Не хочу шоколад, не хочу кино и кораблик не хочу". А про себя думаю - щас обосрусь. И так он меня злить начал, просто до тошноты. "Домой, - говорю, - хочу" - совсем уже в рабоче-крестьянских интонациях. Он скис, но делать нечего - пошли на трамвайную остановку. А трамвая нет и нет. Наконец подкатывает, пустой почти, сели. Я еду и думаю - вот щас тут и.... Как представила, мне аж с сердцем плохо стало. Я ж на Бунине, на Блоке воспитана + Сергей говорит "Что-то ты, Юленька, бледненькая, плохо тебе?". А я видеть его рожу приторную не могу, прям так и врезала бы между глаз, да боюсь не удержаться от напряжения. Господи! Жила-жила такая чистая и светлая и умерла в трамвае от разрыва прямой кишки! Боже, помоги мне, пожалуйста, я буду хорошей девочкой!

Из трамвая пересели мы на троллейбус, там уже всё кругами зелёными расплывалось в глазах, слёзы наворачивались, дышать тяжело стало.

В общем, инстинкт самосохранения перевесил все моральные наработки. Отбежала я на заднюю площадку, и в самый последний момент успела-таки сарафан белоснежно-васильковый на голову задрать, трусы к лодыжкам спустить и, пунцовея от смущения, ....ну-ууу в общем начать от морожено- сливовых отходов освобождаться. Народ в троллейбусе замер, культурный шок, надо понимать. Всё происходило в полной тишине, нарушаемой только характерными для дефекации звуками. Господи, какой ужас, до сих пор стыдно. Первой пришла в себя маленькая девочка лет пяти, она громко радостно провизжала "смотрите, тётя какает!" и все пассажиры как по команде оживились: бабка с кошелкой подскочила ко мне и начала орать: "ах ты проститутка сатанинская, ах ты суккуб богомерзкий, ишь, что задумала". До сих пор не знаю, что она имела в виду.

Изысканная дамочка в шляпке с вуалью, лет тридцати, вроде как без чувств свалилась, а ухажёр её искусственное дыхание делать начал и за грудь ещё жадно так хватал. Компания подростков малолетних под сиденья от смеха попадала, хрюкают, ногами дрыгают, пальцами тычут. Я сижу подолом лицо прикрываю и сама себя успокаиваю, мол, завтра ты этих людей уже не увидишь, такое с любым могло случиться. А водитель в микрофон монотонно так бубнит:

"гражданка, прекратите ээ-ээээ ... прекратите срать немедленно". В общем, как во сне всё, в кошмарном. А Сергей так и стоял всё это время с открытым ртом, не моргая, слова вымолвить не мог, тут двери открылись, и дар речи к нему вернулся: "Ну как же ...ты ж ведь такая.... неземная ... Юля, как ты могла?...". А сам чуть не плачет. Сказал всё это и из троллейбуса вон... Я с корточек поднялась и за ним следом выскочила. "Погоди, - кричу, - ты не так понял, я, правда такая, я нежная, правда...". Но он уже не слушал, только бежал и нервно оглядывался, а ведь жениться хотел.

А в Саратов я больше не ездила, стыдно - подвела ведь я Чернышевского, подвела.