«… Я сижу на диване и клокочу от гнева — не знаю почему. Не потому, что Харольд чтото не так сделал. Харольд это просто Харольд.
Еще до того, как это сделать, я уже знаю, что начинаю битву, которая мне не по силам. И, тем не менее, я подхожу к холодильнику и вычеркиваю из списка покупок «мороженое».
— Что происходит?
— Я просто считаю, что хватит мне платить за твое мороженое. Он в изумлении пожимает плечами.
— Согласен.
— Почему ты так чертовски справедлив! — кричу я.
Харольд откладывает журнал и смотрит на меня уже с раздражением.
— Ну что еще? Объясни, в чем дело.
— Не знаю… Я не знаю, в чем. Во всем… в том, как мы все считаем. В том, за что мы платим пополам. За что не платим пополам. …
— Но ты же сама хотела кошку.
— О чем ты говоришь?
— Ну хорошо. Если ты полагаешь, что я был несправедлив относительно средства от блох, давай заплатим за него пополам.
— Не в том дело!
— Тогда скажи, пожалуйста, в чем?
Я начинаю плакать, хоть и знаю, что Харольд это ненавидит. Плач всегда выводит его из себя и злит. Он воспринимает слезы только как средство на него воздействовать. Но я ничего не могу с собой поделать, так как вдруг понимаю, что не знаю, о чем же, собственно, спор. … Может быть, Харольд просто плохой человек. Может быть, я его сделала таким.
Нет, все это чушь. Какаято бессмыслица. Осознав, что я сама себя загнала в тупик, я прихожу в отчаяние.
— Я просто думаю, нам надо чтото изменить, — произношу я, когда мне кажется, что я овладела своим голосом. Но конец фразы вырывается со всхлипом. …
— Черт, — говорит Харольд. Потом он вздыхает и откидывается назад, как будто собираясь все это обдумать, и в конце концов произносит обиженным голосом: — …, я бы посоветовал тебе, прежде чем начать чтото менять, хорошенько обдумать, что тебе еще нужно.
Теперь я уж вовсе не знаю, что и думать. О чем я говорю? О чем говорит он? Мы сидим, не произнося ни слова. Атмосфера в комнате напряженная. Я смотрю в окно на долину: сотни рассыпанных далеко внизу огоньков, мерцающих в летнем тумане. …» (с) Э. Тан "Клуб радости и удачи"
