«Прямо на рабочем месте курил какую-то гадость. Глупо смеясь, отказался написать объяснительную, мотивируя это тем, что не может взять в руки лист бумаги, так как руки не его».

«В течение недели приносил на свое рабочее место тополиный пух и поджигал его».

«Неожиданно выпрыгнув из шкафа, напугал деловых партнеров фирмы».

«Подложил на стул своего коллеги канцелярскую кнопку и сам же сел на нее, показав низкий умственный уровень, не соответствующий занимаемой должности».

«Выпал из окна курилки второй раз за месяц».

(Читать далее)

Стройотряд. Последняя инструкция у инженера по ТБ. Слушать его никто не собирается, а задача у него весьма важная – убедить молодых остолопов носить каски (это при том, что истории про идиотский плакат, где из-под плиты торчат ноги с надписью «Он работал без каски», были уже в ходу…).

Ну и этот дядька избрал нетривиальный поход. Он начал со слов:

— Вот мой отец всегда работал в каске…

Народ притих, ожидая повода разразиться дружным хохотом…

— …и вот, однажды, мы с ним крыли крышу на даче…

— …и на него упал метеорит!!! – Заорал кто-то. Народ, есссно, с готовностью расхохотался.

Инженер стоически выдержал паузу, после чего продолжил:

(Читать далее)

Возвращаюсь домой с работы, день прошел как обычно: звонки, факсы и прочая дребедень. Голова к вечеру тяжелая, мысли практически отсутствуют, а появляющиеся - неуловимы.

И вдруг я замечаю, что проезжаю мимо дома моего старинного товарища, приятного во всех отношениях человека, которому я еще и денег должен уже сто лет.

Дай, думаю, заскочу на минутку. И повидаемся, и долг отдам. Поднимаюсь на нужный этаж, звоню.

Открывает мама приятеля. (М) И тут моя измочаленная работой голова привычно выдает следующую "рабочую" фразу:

Я. (стоя в дверях): Здравствуйте! Извините, а можно Павла к телефону?

(Читать далее) 

- Сволочи проклятые! – звучит мне в спину. – «Скорая», называется! Толк от вас какой? Никакого! Три часа едете, два раза сдохнуть можно, пока вас дождешься, а лечить толком не лечите!

Голос разгневанной бабки эхом разносится по подъезду. Я спускаюсь вниз, в машину, держа в руке терапевтическую сумку. Господи, скорее бы конец смены…
- На кой черт вообще такая «Скорая» нужна? – беснуется в дверях невидимая старушенция. – Только деньги народные прожираете, гады проклятые! Чтоб вы все сгинули!!
Молчу, не отругиваюсь в ответ. Бабку Михееву знают все, она пожилая наркоманка, зазубрившая симптоматику стенокардии и у всех бригад требующая трамал или промедол. В три часа ночи я не нашел в себе сил кивать в такт ее бредням, тем паче – снимать ЭКГ и искать в ее пульсе признаки нарушения ритма и мифических экстрасистол. Вот и получаю свою порцию проклятий.
Вернувшись на подстанцию, я поднимаюсь в комнату отдыха. Валюсь на кушетку. Отключаюсь.

И был мне сон.

Станция пуста. Солнце, вставшее за домами на улице, освещает абсолютно чистый двор, где нет ни одной санитарной «ГАЗели» и нет ни одного человека, ни во дворе, ни на станционном крыльце, ни в безмолвной приемной. В помещении царит непривычная тишина. Я растерянно брожу, выискивая хоть какие-то признаки жизни. Нет никого. Пуста даже заправочная, где всегда кто-то из фельдшеров возится с укладками или шелестит расходными листами.
Поднимаюсь на второй этаж, где расположены комнаты отдыха персонала. Та же картина. Двери всех комнат нараспашку, шкафы пусты, кушетки кажутся голыми без расстеленных постельных принадлежностей. И ни единого человека на этаже.
Единственные звуки на непривычно пустой подстанции – это частые звонки четырех телефонов «03», несущихся из диспетчерской. Вхожу, толкая рукой незапертую дверь. Сама диспетчерская тоже сохраняет брошенный вид. Словно все люди, которые работали здесь, просто взяли и исчезли. Периодически позвякивает телефон в кабинете старшего врача, а диспетчерские «Панасоники» просто разрываются.
Машинально беру трубку одного из телефонов.

(Читать далее)